Хроника духовного растления. Записки офицера ракетного подводного крейсера «К-423» | страница 88

Я нисколько не чувствовал себя «героем», но по-настоящему радовался своему опыту и удаче, когда распивал последнюю канистру привезенного с подлодки спирта со своими родственниками, друзьями и земляками. В те времена бутылка сухого вина стоила в магазине от 70 до 90 копеек в зависимости от качества. И вино было превосходное! Но его никто не брал и не пил. Пили водку и настоящий очищенный самогон домашнего приготовления, причем если с водки на второй день болела голова, то от хорошего самогона на второй день самочувствие не портилось. По радио говорили о вреде самогона, о том, что в нем много вредных сивушных масел и других примесей, разрушающих организм человека, но никто этому не верил. На самом деле от одного-двух стаканов домашнего самогона, изготовленного для личных потребностей, на второй день не было никаких отрицательных последствий. О существовании медицинского спирта знали все деревенские жители, но мало кто его пробовал. Поэтому когда я привез в деревню канистру литров на 8 чистого медицинского спирта, то многие соседи стали заглядывать к нам не только для того, чтобы пообщаться с земляком, ставшим офицером атомной подводной лодки, но и чтобы в натуре попробовать чистого медицинского спирта. После я многократно отдыхал и в хостинском санатории ВМФ «Аврора», и в других домах отдыха и санаториях Министерства обороны, но все эти дни отдыха слились в серую пелену буден и не оставили никаких ярких впечатлений. А вот этот деревенский отпуск, с приемом гостей и хождением в гости, с купанием в деревенском пруду, выловом рыбы с помощью бредня и ночным сном на улице под разросшимся кустом огромной черемухи навсегда остался запечатлен в моем мозгу, как на пленке видеокамеры. Возможно, что 1970 год (особенно август этого года) стал самым счастливым «мгновеньем» моей взрослой жизни. В конце августа мы с женой собрали чемодан с «походным» домашним скарбом и одеждой и отправились в Северодвинск. Взяли с собой мы и дочку Ирину, которой в это время исполнилось уже два с половиной года.

И все-таки не могу забыть, какую глобальную техническую мощь являл собой и какими высокими технологиями обладал Северодвинский судостроительный завод, который называли Северным машиностроительным предприятием, в 1970 году и в последующие годы. Я взял данные из Интернета и вот что увидел. В 1967 году предприятие передало ВМФ два атомного ракетоносца проекта 667-А, первый из них имел тактический номер «К-137». Я упоминаю этот первый серийный подводный ракетоносец потому, что в последующем его передали из состава 31-й дивизии в 19-ю дивизию, и я раза три выходил на нем в море для выполнения практических торпедных стрельб где-то в 1977-м или 1978 году. К этому времени, за десять лет непрерывной эксплуатации сменные экипажи двух дивизий довели этот корабль до ужасного технического состояния. Однажды меня бросили туда как начальника РТС для выхода на практическую торпедную стрельбу, когда основной экипаж находился в отпуске. Вместо 17 штатных единиц кроме меня на корабле оказалось только два матроса-гидроакустика и один матрос-радиометрист. Это не укладывалось в голове и пахло не нарушением должностных инструкций, а преступной халатностью. Зачем был необходим этот выход в море, непонятно. Просто все боялись доложить по команде, что лодка на 50 процентов не укомплектована личным составом и имеет неисправности, несовместимые с вводом в работу атомного реактора. Я доложил флагманскому специалисту, что вряд ли РТС справится с задачей, потому что есть только одна вахта гидроакустиков. Но Владимир Лоуцкер успокоил меня, заявив, что выход в море продлится только 10–12 часов. Мол, все уже готово, вы придете на полигон, погрузитесь, найдете цель, атакуете ее практической торпедой и сразу же вернетесь на базу. Возражать не имело смысла, и я согласился. Включив все, что еще работало, мы вышли в море. Мы успели дойти до полигона, погрузиться и начать поиск корабля-цели для производства по ней стрельбы одной практической торпедой. Если не ошибаюсь, мы «вывозили» в море контр-адмирала Коробова, чтобы он выполнил самостоятельную стрельбу и получил «галочку» о выполнении боевого упражнения. Однако через полчаса поиска цели в подводном положении на центральный пост прибежал крайне встревоженный командир электромеханической боевой части и заявил, что протечки первого контура настолько велики и значительны, что дважды дистиллированной воды, которую вырабатывают «испарители», не хватит для подпитки первого контура. Так называемый «теплый ящик» пуст, и если мы сейчас же не остановим атомный реактор, то, даже сбросив защиту атомного реактора, мы не сможем его нормально расхолаживать из-за низкого водяного давления в первом контуре. Может начаться неуправляемая цепная реакция и саморазогрев атомного реактора.