Где спрятаться от политзанятий?
Хорошо, ни о чем, не думая, валяться в одних плавках на прогретых незаходящим солнцем полярных сопках! Но надо было определиться, что мне делать дальше? К обеду я спустился на камбуз и после обеда отправился на подводную лодку, чтобы взять выписки из вахтенного журнала и встретиться с командиром экипажа Задориным. Командир объяснил, что по закону я должен вместе с офицерами экипажа 24 дня отдохнуть в санатории и после этого следовать в Северодвинск, в свой экипаж Кочетовского, чтобы включиться в работу по приемке от промышленности ПЛ «К-423». Я попросил командира вместо санатория отпустить меня хотя бы на неделю в поселок Калининский Никифоровского района Тамбовской области, где у моих родителей в это время находились моя жена и дочь. Задорин не возражал, но сам он самостоятельно не мог принять такого решения и отправил меня к заместителю командира дивизии контр-адмиралу Лободенко.
Встреча с замкомдивом Виленом Лободенко
Лободенко пошел навстречу моим желаниям. Он мне выдал отпускной билет за своей подписью для проведения отпуска «сроком 24 дня» на моей малой родине, в поселке Калининский, вместо санаторного отдыха. Кроме того, он сообщил, что в мае, когда мы были в длительном автономном плавании, был получен приказ о присвоении мне еще в апреле 1970 года очередного воинского звания «старший инженер-лейтенант». Он собственноручно сделал мне отметку в удостоверении личности офицера, подписал ее и заверил печатью дивизии. Поздравив меня с присвоением очередного воинского звания, Лободенко не рекомендовал отмечать его в местном кафе, чтобы не оказаться в комендатуре. Одновременно с отпускным билетом на отдельном бланке я получил командировочное предписание, которое обязывало меня прибыть к 1 сентября 1970 года в Северодвинск, в экипаж Кочетовского. Я поблагодарил Лободенко и, предъявив подписанные документы и выписки из вахтенного журнала корабля в финансовую часть, скоро получил на руки огромную по тем временам сумму денег. Забежав на корабль, я попрощался с офицерами РТС и, захватив свои две канистры со спиртом, на вечерней быстроходной «Комете» убыл в Мурманск. Звездочки обмывать не пришлось. У меня уже был заготовлен комплект погон для желтой форменной летней рубашки со звездами старшего инженер-лейтенанта. Я просто заменил одни погоны на другие, чтобы запись в удостоверении личности соответствовала воинскому званию. От Мурманска до аэропорта «Мурмаши» я быстро добрался на такси и взял билет на самолет Мурманск — Москва. В те золотые времена 1970 года в самолете разрешали курить, перевозить спирт и горючие материалы и даже пить принесенные с собой спиртные напитки. За время полета до Москвы я хорошо расслабился и изрядно захмелел. Скоро внизу загорелось море огней, и в сплошной темноте, от которой я успел отвыкнуть за три дня незаходящего северного солнца, самолет пошел на посадку. Спускаясь по трапу, я ощутил приятную духоту московской летней ночи и понял, что я уже не член экипажа атомной подводной лодки, а просто молодой подвыпивший офицер, который с хорошими деньгами и приличным запасом спирта находится в заслуженном отпуске и прилетел в столицу нашей родины Москву.
