Взаимоотношения с партией. Авторитет члена Военного совета
Поймите меня правильно. В 1970 году, вернувшись с боевой службы накануне дня ВМФ и дня работников торговли, я еще не слышал о члене Военного совета 3 флотилии Сидоренко ни одного плохого слова. Он для меня был высшим представителем партии, а я был не просто рядовым членом КПСС, но искренне верил, что живу в самом миролюбивом государстве мира, а коммунисты стремятся построить самое справедливое человеческое сообщество. Себя я не считал идеально справедливым, как и вообще не считал себя идеалом ни по одной черте человеческого характера. Поумнел я значительно позже, когда Советского Союза уже не осталось. Но в 1970-е годы по извечной доверчивости и русской простоте я больше верил политическим декларациям съездов и пленумов ЦК КПСС, чем реалиям практической жизни, и потому ЧВС Сидоренко был для меня высшим партийным и человеческим авторитетом. В училище да и во время двухлетней срочной службы я не встречался не только с высокопоставленными, но и с политработниками низшего звена партийной номенклатуры. В партию я вступил в апреле 1968 года, в двадцатипятилетнем возрасте и за год до окончания училища. Не потому, что рвался стать идейным строителем «развитого социализма» и будущего коммунизма, а потому, что, не вступив в ряды партии, я автоматически противопоставлял себя моему курсантскому окружению и самому обществу, частицей которого я являлся. Я хотел жить в коммунистическом обществе, а коли так, то почему же я должен был противиться вступлению в члены партии? С замполитами как освобожденными политработниками, призванными воспитывать членов экипажа в духе коммунистической морали и нравственности, я столкнулся только после окончания училища. Но и это общение не вызвало во мне никакого отторжения или отвращения к освобожденным политработникам. Конечно, резко бросалась в глаза их профессиональная безграмотность по техническим специальностям, но они же были гуманитарии и могли знать что-то такое, чему нас не учили в инженерных училищах. Но скоро выяснилось, что и духовный кругозор политработников не соответствует их высокому командному положению как заместителей командира корабля и должностному званию капитана 2-го ранга. Большинство офицеров экипажа были более подкованы в политических вопросах и умело вели семинары и политзанятия, в то время как официальный замполит мог быть косноязычным и туповатым. Но и это не рассеяло моей доверчивости к коммунистической идее. Замполит тоже взят не из космоса, а пришел в училище из нашей повседневной жизни, поэтому он и не должен быть лучше других офицеров. По моему убеждению, воспитывая других, он должен, прежде всего, воспитывать сам себя и становиться по человеческим качествам выше своего окружения. А на высшие партийные должности методом естественного отбора и методами кадровой политики должны были назначаться самые порядочные и самые честные коммунисты. Так мне мыслилось идеальное общество будущего. Но в жизни оказалось все не так: на высшие должности назначались не самые лучшие, а самые двуличные коммунисты, которые принуждали других ко лжи и двуличию и сами были более лживы и двуличны, чем их подчиненные. Это обстоятельство и привело к разрушению коммунистической идеи и развалу СССР. Но в те далекие времена ничего этого я не знал и верил, что чем выше положение политического руководителя, тем он порядочнее, умнее, отзывчивее, человечнее и честнее. Я действительно очень хотел сделать приятное ЧВС Сидоренко и ввести в строй накануне дня ВМФ его неисправный телевизор.
