Безграмотность в квадрате
Сгоревший щиток — то ли 12Н, то ли 3Н — находился на той же третьей нижней палубе третьего отсека, в 15 метрах от входа на мой боевой пост КП-2-Р, и я с любопытством наблюдал за ходом восстановительных работ. Еще раз подчеркну, что если бы на борту был представитель КГБ, то он просто обязан был там присутствовать, но никого кроме командира дивизиона рядом не было за весь период восстановительного ремонта. Когда работы были закончены, то командир дивизиона электриков пошел наверх, в ЦКП, докладывать Задорину о готовности подачи питания на восстановленный щиток, и я последовал вслед за ним. Командир выслушал доклад и поинтересовался у своего подчиненного, нужно ли объявлять боевую тревогу перед подачей питания? Офицер заверил, что он лично проверил всю цепочку электропитания и уверен в ее исправности, а значит, и объявлять тревогу нет необходимости. Задорин напомнил офицеру, что у него выходит срок выслуги на присвоение очередного воинского звания капитана 3-го ранга, и если случится при подаче питания какой-то эксцесс, то присвоение очередного воинского звания ему будет задержано. Но и после такого сурового командирского предупреждения офицер подтвердил, что он гарантирует полную исправность восстановленного щитка. После этих слов командир дал команду вахтенному механику: «Подать питание на щиток управления защитой реакторов». Каково же было мое изумление, когда в щитке снова произошло короткое замыкание и едкий дым быстро распространился по третьему отсеку. Командир сыграл аварийную тревогу, и всех посторонних как ветром сдуло с центрального поста. Питание не пропадало потому, что мы шли под аккумуляторами. Да и задымленность была небольшая, так что включаться в индивидуальные средства защиты не пришлось. Убитый горем и растерянный командир дивизиона электриков в глубочайшей прострации стоял около повторно сгоревшего щитка и не знал, что делать. К щитку подошел механик со своими подчиненными, отобрал у незадачливого командира дивизиона папку с монтажными схемами и документацией по щитку и приступил к его повторному восстановлению. Посторонних попросили удалиться, и я ушел на свой боевой пост. Через какое-то время прозвучал сигнал боевой тревоги, а когда рубки и отсеки доложили о готовности к бою, то по громкоговорящей связи объявили о подаче питания на аварийный щит. На этот раз все прошло без замечаний. Когда механики перешли на питание от атомного реактора, то боевую тревогу отменили, и экипаж приступил к повседневной деятельности по готовности № 2. Так протекала первая в моей жизни авария на чужой для меня подводной лодке и в чужом экипаже, где я был только прикомандированным офицером. Совершенно ясно, что командир второго дивизиона электриков был не только безграмотным специалистом, но и еще крайне самоуверенным человеком. Его самоуверенность питалась не фактическими знаниями, а собственной тупостью, а может быть, и слепой верой в грамотность своих подчиненных. Если он сам проверил схему и не обнаружил неправильного монтажа, то он безграмотен. А если слепо поверил докладу своих подчиненных, которые выполняли работу и проверяли схему, то надо было не лгать командиру о личной проверке, а отменить включение и пойти лично убедиться в правильности монтажа электрооборудования. Вполне возможно, что этот офицер здорово насолил своим подчиненным излишней служебной ретивостью перед присвоением очередного воинского звания, вот они его и подставили перед командиром корабля, обеспечив, как минимум на год, задержку присвоения очередного звания капитана 3-го ранга. Дальнейшая судьба этого человека мне неизвестна. Сразу же скажу, что на нашем экипаже при выполнении боевых служб на ПЛ «К-423» аварийная защита реакторов тоже часто срабатывала, иногда чуть ли не еженедельно, но никакой потери питания не происходило. Да и щиты электропитания никогда не горели.
