— В каком звании был ваш отец? — спросил я Вальтера, глядя, как бригадир могильщиков показывает тем, кто катил тележку, как ее припарковать, чтобы гроб было удобнее подхватить брезентовыми лентами. Потехин отошел от тележки, встал рядом с промежуточной вдовой, последняя вдова стояла, положив руки на головы дочерям, я смотрел на округлые детские лица, искал в них черты Шихмана.
— Только люди старой закалки могут заделать ребенка в возрасте под восемьдесят лет. Таких уже не осталось, правда? — проследив направление моего взгляда, сказал Вальтер.
— Они не похожи на отца, на Михаила Фроимовича. Он с годами стал носат, приобрел еще более еврейские черты…
— Да, вы правы. Девочки совсем не похожи на евреек, но это неудивительно — его последняя жена не еврейка, ее гены стали доминантными. Хотя обычно доминантными оказываются семитские гены…
— Ваш отец занимался окончательным решением?
— Нет! У него были друзья евреи, он вырос рядом с евреями, он был влюблен в еврейку в ранней молодости. Он…
Потехин достал упаковку бумажных салфеток, промежуточная вытащила одну салфетку и громко высморкалась. Скорбящие все подходили. Мне начало казаться, что проводить Шихмана собирались и те, кто прежде не подозревал о его существовании, те, кто пришел на кладбище к своим родственникам и был привлечен распространяющейся траурно-торжественной аурой от похорон того, кто дал мне отчество. От Карла Каффера мне достался только лощеный, с незапоминающимся, спокойным, длинным и чистым лицом двоюродный брат. Мой брат продолжал говорить, тихо, почти не разжимая губ.
— Отец служил под началом Каммлера, с которым вместе учился в Мюнхене, войну начал старшим лейтенантом, закончил майором. Если вам угодно — начал оберштурмфюрером, закончил штурмбаннфюрером. Его непосредственным начальником был Шляйф.
— Мне ничего не говорят эти фамилии, и я плохо разбираюсь в эсэсовских званиях.
— Он не был военным преступником. Ему не повезло. Он должен был уйти к американцам, но его поймали во время Пражского восстания…
Могильщики ловко подняли гроб на широкие брезентовые ленты и завели его над могилой. Распорядитель покрутил головой, достал из кармана мятый белый платок, взмахнул им. Солдаты дали залп. Гроб начал опускаться. Солдаты дали еще один залп. Гроб стукнулся о дно могилы. Солдаты дали третий залп, и один из них, видимо, только сейчас успевший снять автомат с предохранителя и установивший режим автоматической стрельбы, выдал в небо короткую очередь.
