Авторы этих страниц особенно тесно общались с Сапгиром и его семьей в 1984–87 годах. Дом, где жил Генрих Сапгир, номер 57/65 по Новослободской улице, — массивное детище сталинской эпохи — населяли всевозможные знаменитости в разные годы. На стене у подъезда Сапгира висела красномраморная мемориальная доска в честь академика медицины, патологоанатома А. И. Абрикосова. На доме еще две мемориальные доски: ученый-патологоанатом И. В. Давыдовский и известный ортопед-травматолог Н. Н. Приоров. Эти знатоки травм человеческого тела и исследователи смерти жили в этом доме в 1930–60-е годы. Будет ли повешена мемориальная доска Сапгира? Еще два характерных символа сапгировской мифопоэтики: Бутырская тюрьма (в каких-нибудь десяти минутах ходьбы) и башня, в которой размещались дочерние «правдинские» журналы («Работница», «Крестьянка» и др.). Бутырская тюрьма до сих пор излучает кошмары по всей округе — от Савеловского до Белорусского вокзала; неотступно чувствовал их и Генрих Сапгир. Вчитайтесь вот в это короткое стихотворение: «живу рядом с Бутыркой / тыркаюсь в тюремный кирпич / будто нарочно / на крыше будки / забутили бутом душу… / не забуду мать родную… / живут же рядом с кладбищем / тоже скажи — повезло» (кн. «Конец и начало», 1993)[272]. Комбинат «Правды» за железнодорожным мостом и хлюпающей эстакадой над Савеловской веткой напоминал Сапгиру о годах непечатания взрослых стихов как раз в этих самых «Огоньках», «Работницах» etc. etc. В бывшей квартире патологоанатома Абрикосова до конца жизни Сапгир прожил со своей третьей женой — Людмилой Станиславовной Родовской (Сапгир).
Кроме цикла «Этюды в манере Огарева и Полонского» (1987), в 1985–87 годах Сапгир особенно любил читать друзьям из книг «Черновики Пушкина» (1985) и «Терцихи Генриха Буфарева» (1984, 1987). Вместе с циклом «Этюды в манере Огарева и Полонского», эти две книги, созданные незадолго до легитимации Сапгира как «взрослого» автора в (бывшем) СССР, образуют естественную границу в творчестве поэта. Они заслуживают отдельного большого разговора — и отдельного форума. Отметим здесь, что триада «Черновики Пушкина», «Терцихи Генриха Буфарева» и «Этюды в манере Огарева и Полонского» — самый пик «литературности» Сапгира. Во всех трех книгах ощутим мощный диалогический импульс — здесь скорее нео-, чем постмодернистский — поиграть в классики и с классикой. В проектах «Черновиков Пушкина» и «Этюдов в манере Огарева и Полонского» — «игры» Сапгира с XIX веком, со временем «Жуковского и Пушкина» и со временем «Некрасова и Фета»
