— Меня окружают шуты да безумцы… — донеслись до Славы его тихие слова.
* * *
Холодная весенняя ночь выдалась, как назло, ясной. С темной пристани громадины кораблей-чудовищ, освещенные странным синим огнем, видны были, как на ладони. Кучка портовых стражников пялилась на них кто с пьяным любопытством, кто с неверием, а кто и с откровенным ужасом. Чесали макушки, прикладывались к флягам, наполненным в честь столичных торжеств вовсе не ключевой водицей. Громко ругались и спорили — но паники, к счастью, пока не поднимали. Дозорные Гильдии успели вовремя.
— На чем до кораблей добираться будем? — шепнула Слава, зябко ежась от одного взгляда на маслянистые прожорливые волны, глодающие одетый камнем берег.
Море она недолюбливала.
— Вплавь, высокий мастер, вплавь… — с некоторым злорадством сообщил ей Огнезор. — Лодку в такую ночь издалека видно будет…
— Иногда я свое ремесло ненавижу, — раздраженно выдохнула женщина. И, разувшись с дотошной аккуратностью, брезгливо, словно кошка, скользнула вниз, по убегающим в стылую глубину ступеням.
Гильдмастер отстал от нее совсем ненадолго. Не то, чтобы сам он пребывал в восторге от неизбежного холодного купания, — но заплыв весенней ночью вряд ли намного хуже ползанья на брюхе в кишащих гадами болотах или слежки за окнами очередного мятежника в самый разгар снежной бури… Жизнь темного мастера всегда щедра на неприятности.
Бесшумной тенью погрузился он в воду. Мокрая ткань тут же неприятно облепила тело — узкие штанины обвились вокруг ног, форменная гильдийная рубашка заскользила по спине, тонкие перчатки влажно впились в пальцы, маска на лице будто срослась с кожей. Всего на миг движения Огнезора стали тяжелыми, резкими — затем он приноровился, мягко растворяясь в черноте холодных волн.
Чужаки теперь не разглядели бы темную мужскую фигуру даже с расстояния вытянутой руки. Да и Славу можно было различить лишь по едва слышному то ли плеску, то ли фырканью. А может, и ругани… Огнезор бы не удивился.
Ему и самому хотелось ругаться. Плотно скрученные под черным платком волосы намокли — и теперь тянули тяжело книзу. Давным-давно бы от них избавиться — но положение в высшем свете обязывало…
"Обстричь их, что ли, "в знак скорби" по смерти очередного Императора? — мрачно лезло в промокшую голову. — Глядишь, будет новая традиция…".
Лая сейчас наверняка сказала бы что-нибудь колкое.
Если бы оставалась она все еще такой, как когда-то. Если бы по-прежнему была с ним…
