Мила зудела рядом что-то монотонно-религиозное, то ли свихнувшись вконец от нагрянувших диковинных новостей, то ли просто по многолетней привычке. Она вся была в своем предвидении, нервно перебирала перед собой тощими пальцами, словно распутывая моток пряжи — да твердила что-то, одной ей понятное, о загадочных "нитях судьбы".
Кряжистый Ледогор, раз за разом повторяя: "Вот так история!", — трепал колючий серый подбородок, бродил кругами по комнате да невзначай сминал в руке уже второй серебряный кубок. Дорогое Огнезорово вино стекало янтарными каплями по его крепким, мохнатым от седой поросли, грубым от многочисленных шрамов пальцам — и старый боевой мастер недоуменно тряс рукой, неловко вытирал ее о рубаху, да брался за новый кубок, чтоб опять, не заметив, сплющить его в очередном приступе удивления.
Рослый рыжий Огнеглав, закрыв широкими плечами дверной проем, ловко спроваживал прочь всех лишних любопытствующих, пока сморщенный старый секретарь, почтенный мастер Мечеслов, не по возрасту шустро двигал пером, повторяя в седьмой раз одно и то же послание, которое уже через час разлетится с птицами во все концы Империи.
Каждый вовлечен был в какое-то дело, с головой отдавшись общему тревожному возбуждению. И только черноглазая Слава смотрела на суету вокруг с насмешкой да презрительным снисхождением. Ей наплевать было на корабли с головами чудищ, на незваных чужаков и все имперские проблемы вместе взятые. Она ждала приказа, готовая сунуться на огонек хоть ко всем дьяволам по одному только слову Гильдмастера.
И, конечно же, слово это было сказано.
— Нам нужно узнать о них как можно больше, — со значением посмотрев на нее, негромко произнес Огнезор. — Пойдем вдвоем.
Лицо Славы хищно заострилось, тонкие губы растянулись в предвкушающей улыбке.
— Проникновение, похищение, допрос? — ее глубокий голос стал похож на довольное урчание. — Прекрасная ночь для прекрасной прогулки!.. А ты знаешь, как угодить женщине, мой мастер!
— Не святотатствуй, беспутница! — гневно вскрикнула вдруг очнувшаяся от своего транса Мила. — Так ли говорят с самим кровным Первого Бога?
Ледогор даже поперхнулся вином, Илан же нервно рассмеялся.
Взгляд Огнезора зажегся раздражением — и где-то в глубине, почти совсем незаметно, — холодной, безнадежной усталостью.
— Дайте мне пару минут, — бросил он сухо, пресекая зарождающийся балаган. И шагнул к темной арке спальни, стаскивая на ходу расшитую колючим серебром рубашку, что была на нем еще с утреннего собрания лордов.
