— Пришли, — Каркуш остановился у ничем не примечательных серых ворот, в которые с легкостью могла пройти повозка запряженная волами…
Здание, к которому он меня привёл, находилось за рынком в нежилом городском квартале. По сути, это был район складов, наверное когда-то давно все эти ангары, что построены тут, были забиты товарами. Но сейчас девяносто процентов из них пустовало.
— А тут чисто, — меня и правда это настолько удивило, что эта фраза была мной высказана вслух.
И правда, практически заброшенный складской район, огромный по площади, не ожидаешь в таком месте увидеть столь вычищенную мостовую и тротуары.
— Урги вообще на чистоте помешаны, — цокает языком Ворон. — Я заметил, что у них бзик на этом, — он берёт в руки висящий на воротах деревянный молоточек и бьёт им в медный диск, что закреплён на стене рядом. — Кстати, надо наших предупредить, не кидать мусор на глазах у местных. Я тут видел как один светляк на мостовую плюнул на глазах у урга, так тот аж затрясся весь от ярости и негодования.
— О как, спасибо. Если репутация единоверцев зависит от отношения к нам местных, какговорят смотрители, то твоё наблюдение пойдёт на пользу всем нашим!
Я хотел ещё похвалить Каркуша за внимательность и проявленную в поисках подходящего места инициативу, но меня прервал звук приближающихся с той стороны ворот шагов…
Смотрю на лицо Джаса и понимаю, мне его не переубедить никак. То есть совсем.
— Эх, я не шучу. Я не возьму в руки оружие. Я не буду никого им бить. Даже если на кону встанет моя реальная жизнь, — и тут же, поднимая указательный палец вверх. — И даже если будет угроза жизни другим людям, я не возьму оружие.
— Что, даже если бы на твоего ребёнка напал насильник, ты бы…
— Стоп! — во взгляде растамана явственночитается сожаление. — Не надо о том, чего нет. Будут у меня когда-нибудь дети, так и вернемся к этому разговору, а пока нет и ещё раз нет!
— То есть, если меня будут резать на лоскуты, ты даже не попытаешься?
— Нет, не попытаюсь, — смотрю в его глаза и вижу, что произнося это, он не чувствует себя ни капельки виноватым. — Это мой выбор, это моя жизнь, я так живу, — в его голосе сквозит искреннее сожаление. — Мне уйти?
— Нет, Джас, не надо, — Я понял, что чуть не перегнул палку и могу сейчас легко его потерять, а ведь я не хочу его ухода, совсем не хочу. — Я не настаиваю…
— Эхо, — я занят, объясняя Люмьеру, что мне надо от него и его людей. Но этот тихий голос за спиной его я проигнорировать не могу.
