— Потому что горячая. Нет, давайте я вам настрою.
Максим Андреевич протиснулся к душевой, сдвинул створку, повертел краны. Сверху хлынула вода, с шипением разбиваясь о поддон.
— Готово. Так подойдет, — сказал доктор, определив нужную температуру ладонью. — Только побыстрее.
— Спасибо, — Бурдюков, помедлив, снял трусы. — Вы будете смотреть?
— Нет.
Максим Андреевич вышел, оставив, впрочем, дверь в санузел открытой.
Бурдюков шагнул под душ. С минуту, наверное, ошеломленный, он смотрел, как грязными ручьями течет с него вода, как меняет цвет тело, проявляется бледными пятнами, как проступают рубцы, царапины и жуткого вида синяки.
Потом Бурдюков мылился, подставляя коротко остриженную голову под колкие струи, сдирал с себя, казалось, слой старой кожи и рычал от наслаждения. Нет, похоже, он никогда раньше не мылся по-настоящему. И ванна у него была корытом, и вода, если текла, то жидкой ледяной струйкой.
Почему так? — думалось ему. Почему я видел и представлял другое? Я, получается…
Он замер. Вода била по затылку, колола плечи, мутным потоком уходила в сливное отверстие, а Бурдюков стоял, зажмурив глаза от понимания того, что все в его перевернувшейся жизни было до этого грязной, фальшивой, мерзкой иллюзией.
Какая ж это болезнь? Это не болезнь. Это прозрение.
— Вы должны мне все объяснить!
Мокрый, голый, взволнованный Бурдюков решительно шагнул в кабинет. Рот его был перекошен.
— Я требую…
— Тише, — сказал Максим Андреевич и кинул ему с кресла ком ткани. — Оденьтесь для начала. Требовать что-то голым, простите, смешно.
— Я — кто? — спросил Бурдюков, капая на пол. Ком он поймал и прижал к груди. — Мне это жизненно важно. Что со мной происходит? Я — робот? Я — человек? Во мне заложена программа?
— Оденьтесь, — повторил Максим Андреевич. — Это комбинезон, в них здесь ходят все. И магнитный ключ.
Он положил пластиковую карточку на подлокотник. Бурдюков взял ее.
— Вениамин Ласкин, — прочитал он.
Доктор кивнул.
— Это ваше имя. Вы приехали из Печорского отделения посмотреть на организацию работы центра. Вот все, что вам необходимо знать.
— А старый владелец?
— Спит у себя в номере. Не думайте, что я снял ключ с трупа.
— Я не думаю.
Бурдюков принялся одеваться. Его пошатывало. Он лишь со второго раза попал в штанину ногой. Максим Андреевич прищурился.
— Вы ели сегодня?
— Я же говорю — ел омлет.
Бурдюков загнал «молнию» под подбородок. Серый комбинезон облепил его худую фигуру, обозначив пах, впалый живот, ребра.
