Бурдюков замешкался.
— Руку! — глухо произнес человек.
— Что?
— Ну-ка, стой, — человек привстал, разглядывая Бурдюкова. — Кто я?
— Вы?
— Ты меня видишь?
— Вижу, — кивнул Бурдюков.
— Ах, ты ж сука!
Бросив маркер, человек потянулся к чему-то на своем столе.
— Денис! — окрикнули его из глубины коридора. — Денис, все в порядке. Не надо, пожалуйста, поднимать тревогу.
Быстрым шагом к турникетам подошел мужчина в халате поверх серого комбинезона и первым делом посветил в глаза Бурдюкову маленьким фонариком.
— Это мой пациент, — сказал он.
Названный Денисом показал на Бурдюкова пальцем.
— У него сбой, Максим Андреевич. Он — видит!
— Я знаю, — кивнул мужчина. — В этом я и стараюсь разобраться. Уникальный, понимаешь ли, Денис, случай. Но, думаю, это мы поправим.
— Уникальный?
— Угу. Все, я его забираю, — мужчина поймал Бурдюкова за запястье. — Номер какой?
— Семьдесят третий.
— Не такой уж и большой наплыв сегодня.
— Это да. Вы только осторожнее с ним, Максим Андреевич.
— Мне ли не знать?
Денис сел. Увлекаемый в зал к кабинетам Бурдюков оглянулся и увидел, как Денис выводит маркером цифры на руке следующего пациента.
Доктор поднес магнитный ключ к двери, раздался щелчок.
— Прошу.
Приглашенный жестом Бурдюков шагнул внутрь и оказался в кабинете, который и не подумал измениться со вчера. Металлический стол, стеклянный шкаф, картотечные ящики — все здесь было ему знакомо. Сквозь светло-голубую занавеску проступали очертания кресла с нимбом из проводов.
Странное постоянство. Или тут нечему притворяться чем-то другим, лучшим?
— Садитесь.
Доктор подвинул покрытый клеенкой вращающийся стул.
— Может, сразу? — кивнул на занавеску Бурдюков.
— Думаете?
— Я, кажется, серьезно болен.
— Как вчера?
— Хуже.
— Подробнее, если можно.
Бурдюков сел. Желтоватые плитки пола отразили его голые ноги. Он попытался, как мог, закрыть их руками.
— Я вижу пластинки в людях, — прошептал он, наклоняясь к Максиму Андреевичу.
— Пластинки?
— Да.
— Где?
— Вот здесь, на затылке, — Бурдюков нащупал пальцами чужеродный пластик. — Она слегка проминается. На ней штрих-код и номер.
— И что это за пластинки? — спокойно спросил Максим Андреевич.
— Я не знаю.
— В чем же тогда сказывается болезнь?
— В том, что я их вижу!
Доктор покивал, что-то быстро печатая на выдвинутой из-под стола клавиатуре.
— А другие, значит, не видят?
— В том-то и дело, что нет!
Тум-тум-там-та-дам — выстучали клавиши. Максим Андреевич повернул голову.
— Еще что-то видите?
— Все то же, — сказал Бурдюков. — Все другое, изменившееся. Дома, люди, их одежда — все выглядит отвратительно и жутко. Не так, как раньше. Я не знаю, что я съел на завтрак, — понизил голос он. — Магда сказала, что это омлет, но я подозреваю, что к омлету приготовленное не имеет никакого отношения.
