Тяжесть надавила мне на грудь – лорд Гастингс мне нравился по-настоящему и сильно, несмотря на его склонность к дурацким шуткам; он был добрым и относился ко мне хорошо, и он был отцом Дейзи; и я не хотела, чтобы он убивал гнусного мистера Кёртиса.
Но к тому все шло, ведь мы раскрыли, что именно он отдал мистеру Кёртису чайную чашку с мышьяком.
– Ну, – сказала Дейзи, голос ее прозвучал очень напряженно, и я увидела, как она стиснула ткань юбки. – Ну… это… я говорю вам, что просто кто-то другой должен был отдать ему чашку, чтобы он ее передал. Папочка отлично знает, что нельзя убивать гостей, и неважно, как грубо они себя ведут. Взгляните… что насчет Чапмана? Хэзел, я помню, ты говорила, что он вел себя странно. Посмотрите только, где он у нас стоит. Отсюда прекрасно видно стол и руки всех, кто стоит вокруг. Он мог что-то видеть, и это означает, что мы должны поговорить с ним. Он поможет нам оправдать папочку. Если у папочки и бегали глаза, то я уверена, для этого имелась совершенно другая причина.
Я услышала облегчение в словах Дейзи, но сама вовсе не была убеждена.
Я очень боялась, что если Дейзи поговорит с Чапманом, то ей может совсем не понравиться то, что она услышит.
4
Для начала Чапмана оказалось не так легко отыскать.
– Он должен быть где-то тут, – заявила Дейзи раздраженно, заглядывая во все двери второго этажа по очереди. – О, привет, Чапман!
Дворецкий обнаружился в спальне лорда Гастингса, где он вытирал пыль с окна, не очень уверенно стоя на цыпочках. Услышав голос Дейзи, он вздрогнул, и метелочка выпала из его руки, со стуком покатилась по полу.
– Привет, Чапман, – повторила она. – Ты как?
– Очень хорошо, мисс Дейзи, – ответил он автоматически.
– Мы собираемся задать тебе вопрос, – сказала Дейзи. – Насчет мистера Кёртиса.
Чапман покачнулся, лицо его исказилось так, словно ему причинили боль, – в этот момент он выглядел столь же испуганным, как тогда, на кухне.
– С кем вы уже успели поговорить? – воскликнул он. – Что они сказали?
– Э… с чего ты взял? Ни с кем, – ответила Дейзи. – Это просто насчет того, что папочка был в таком забавном настроении со времени… ну, ты знаешь… и я ужасно беспокоюсь, ему в голову забрела дурацкая идея, что он как-то причастен ко всему. Конечно, я знаю, он ничего не делал! Но ты должен был это видеть… не мог бы ты подбодрить его?
Чапман стал белым, точно кость, и затрясся так, что мне показалось – он вот-вот развалится.
– Я не… не видел… ничего… – промямлил он. – Вообще ничего! Я не смотрел! Вообще не мог видеть!
