«В Вашем дружестве — вся моя душа, вся моя жизнь» | страница 6



Прощайте же, моя разлюбезная, пора заканчивать. Вечером напишу еще, расскажу, как пройдет день. Мы не теряем надежды найти желающих снять Ваши комнаты; когда это касается Вас, то я, заметьте, ничего не забываю. Это для меня, как для иных — личная корысть.

В пятницу вечером, 10 апреля

Запечатываю это письмо у г-на де Ларошфуко, который шлет Вам сердечный поцелуй. Он в полном восторге от Вашей отповеди этим каноникам и отцу Демару[10]. Мне нравится писать Вам про всякие мелочи, Вы так живо на них отзываетесь. Он просит передать, что Ваш светлый образ так и стоит у него перед глазами. Обещает написать, если узнает что-нибудь достойное Вашего внимания. Утратив всякую надежду встать на ноги, он не покидает своего особняка. Когда его выносят в гости или до кареты, чтобы подышать свежим воздухом, то для него это настоящий праздник. Он поговаривает о поездке на воды; я советую ехать в Динь[11], другие — в Бурбон. Обедала в Болтадене[12], было до уморительности невинно. За столом все словно языки проглотили, так что удалось только поболтаденить, серьезного разговора, как в прошлый раз, не получилось. Была у Мадмуазель[13], она все еще нездорова.

Дня три-четыре назад Бранка[14] перевернулся в канаву. Сам он этого даже не почувствовал и все спрашивал у сбежавшихся на помощь, в чем дело. Все стекла вдребезги, а голове хоть бы что, благо она более удачлива, нежели умна. Это событие ничуть не нарушило его всегдашней мечтательности. Сегодня утром я послала ему записочку, где рассказала, как его карета угодила в ров, и как сам он при этом едва не сломал себе шею, и что, как водится, узнает об этом последним; я не могла не засвидетельствовать своего беспокойства, теперь вот сижу и жду ответа.

Г-жа графиня и г-н де Бриоль[15] шлют Вам тысячу приветов.

Прощайте же, бесценное мое дитя, пора запечатывать пакет. Верю, у Вас нет сомнений в моей искренней привязанности, поэтому о ней сегодня умолчу.

Париж, воскресенье, 26 апреля 1671 года

Сегодня воскресенье, 26 апреля; это письмо уйдет только в среду, скорее даже не письмо, а изложение предназначенного для Вас рассказа Морёя[16] о происшествии с Вателем[17] в Шантийи. В пятницу я уже писала Вам, что он заколол себя кинжалом; теперь про то же, но с подробностями.

Король прибыл в четверг вечером. Охота, светильники, лунный свет, прогулка, застолье под открытым небом посреди моря нарциссов, все честь по чести. Отужинали. Кое-где не хватило жаркого, потому что из-за наплыва гостей пришлось в спешке накрывать дополнительные столы. Ватель принял все это близко к сердцу. Он то и дело повторял: «Я обесчещен, такого позора мне не снести». Потом подошел к Гурвилю