«В Вашем дружестве — вся моя душа, вся моя жизнь» | страница 41



. Такие вот нынче шуточки. Думаю, Вы не удивитесь, если я скажу, что поговаривают о сотне тысяч экю, розданных нужным людям; истинная невиновность не нуждается в расточительности. Впрочем, чтобы написать обо всем, что мне известно, надо просидеть целый вечер. Ваши рассказы об этой премерзкой особе весьма занятны. Вы должны быть удовлетворены: куда-куда, а в рай-то ей дорога заказана; более того, столь подлую душонку надо бы вообще держать отдельно от всех. «Убить гораздо вернее и короче»[189]: тут мы с Вами согласны; это ведь сущий пустяк в сравнении с тем, чтобы целых восемь месяцев день за днем травить родного отца, удваивая дозу в ответ на его нежную привязанность и заботу.

Передайте все это господину архиепископу, мне же для облегчения страданий об этом поведали люди из окружения господина Председателя. Я показала Ланжерону[190] свои руки и ноги почти по колено, дабы он смог послужить Вам живым свидетелем. У меня есть тут одна мазь, которая, как уверяют, творит чудеса. Я же не живодер, чтобы принимать ванны из бычьей крови, да еще в самую жару[191]. Одна Вы, дочь моя, способны избавить меня от всех недугов. Если б только г-н де Гриньян мог представить себе радость, которую он доставил мне, согласившись на Ваш приезд, то она одна послужила бы утешением в те полтора месяца, которые ему предстоит провести в одиночестве.

Г-жа де Лафайет помирилась с г-жой де Шомберг. Та необычайно милостива ко мне, а ее супруг — к моему сыночку. Госпожа де Виллар спит и видит, как бы сбежать в Савойю, она заедет к вам по пути. Корбинелли[192], что ни говори, от Вас без ума. Он по-прежнему трогательно обо мне заботится. Наш Добрый Друг просит передать, что ждет не дождется Вашего приезда; он уверен, что и для меня это будет лучшим лекарством, Вы ведь знаете, как он меня любит. Часто вспоминаю Ливри, порой делаю вид, что начинаю задыхаться в надежде, что мне позволят туда выехать.

Прощайте же, любезная и любимая Вы моя. Не заклинайте меня любить Вас. О, право, ни о чем другом я и не мечтаю; и никто не посмеет упрекнуть меня, что я хоть в чем-то Вам отказываю.