Сама себе не веря, добралась до подъездной дороги, — и тут еле удержалась от того, чтобы не полететь на всей скорости, на которую только способна. Нет. Тут надо — аккуратно, осторожно, — и одному Богу известно, чего мне стоило тихонько замереть.
А после, выверяя каждый шаг, медленно пробираться.
Сердце колотилось еще сильнее, чем от бега!
Но…
Обернувшись назад, я поняла — прошла!
Я прошла — и меня никто не остановил!
Вот теперь уже рванула, — сжав кулаки, впившись ногтями в ладони до крови. Еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться полуистерическим смехом, — я свободна!
Но радоваться, так или иначе, — было рано.
В любой момент могут заметить пропажу. В любой момент догнать.
Было бы побольше времени, — поступила бы умнее.
Использовала бы эти камеры в свою пользу. Показательно, рядом с одной из них, поднялась бы на скалу. И прыгнула бы, — но так, чтобы успеть зацепиться с другой стороны за край. Оттуда бы уже выползда бы как-нибудь и поползла бы по траве, чтоб не заметили. Не так просто, да, — но иногда так получалось. Еще в те счастливые времена, когда мы все были так беззаботны и попросту дурачились!
Тогда никто не стал бы меня искать, — этот жуткий монстр убедился бы, что я покончила с собой. Спрыгнула, — как он и говорил тогда, в мой первый неудачный раз побега.
Но, — увы.
Приходится рисковать, — на такие трюки просто нет времени!
Да и не факт, что он бы удался, — в конце концов, мне неизвестно же расположение всех камер в этом месте!
Падаю несколько раз по дороге, оборачиваюсь лихорадочно, крадусь по кустам…
И…
Просто сама себе не верю, — без всяких препятствий попадаю в город!
Никто не догнал, не остановил, — ни души по дороге не встретилось!
Теперь уже можно и остановиться! Перевести дух.
Сердце — вылетает из груди, по лицу, — смывая грязь от земли, в которую я падала, текут слезы.
По подбородку, заливая грудь, — а я дышу.
Дышу наконец-то — на полную мощность, — даже не чувствовала раньше того, что грудь все это время будто сдавленной оставалась! Дышу, и… Улыбаюсь! Значит, — не вытравил, не уничтожил, не убил меня он внутри до конца! А мне казалось — никогда больше не улыбнусь, не смогу просто… Значит, — будет жизнь!
Закоулками, дворами, дорожками, по которым машине не проехать, добираюсь до родного дома.
Все еще оборачиваюсь на каждом шагу, — но это уже, наверное, напрасно.
Вряд ли со мной стали бы церемониться или просто следить, куда пойду, — не те это люди. Если бы заметили, — уже бы схватили и затолкали в какую-нибудь машину. Ну, а адреса моего Морок наверняка не знает. И даже если поинтересуется у Маниза, — к тому времени я буду уже далеко!
