Фиалка, — вот из тех, бархатистых, — и глаза у нее точно такого же цвета…
Снова втягиваю сосок, уже впиваясь в него зубами, ловя ее стон и новый толчок тела подо мной.
Хочется раздеться, почувствать ее — кожа к коже, тереться, скользить по ней всем телом.
— Тссссс, — дергается, — на этот раз резко, жестко, — и глаза ее одуренные распахиваются.
Только, блядь, — снова в них этот отвратный, набивший мне, блядь, уже оскомину, ужас. Откуда? Как будто я не знаю, что она внизу уже совсем влажная, — мне даже прикасаться, чтобы это проверить, не нужно.
Пытается отползти, как будто не мужчина к ней пришел, а один из моих питомцев, мать вашу!
— Тихо, маленькая, — ловлю за плечо и притягиваю к себе.
Хрен знает, что происходит, но у меня, кажется, даже от того, что она на полметра отдаляется, ломка начинается, прямо тут же — по запаху ее, по ее коже…
— Мы не с того с тобой начали, — прижимаю ее голову к себе, снова ныряя в роскошь охренительных волос.
Опять накрываю грудь рукой, снова — ласково, еле ощутимым прикосновением, — и, блядь, морщусь, чувствуя, как снова дергается, — я ее, блядь, что? Каленым железом сейчас пытаю?
— Давай попробуем по-другому, — аккуратно, одними пальцами, провожу рукой вниз, дурея от мурашек, тут же рассыпающихся по ее коже. — Я не разобрался, да и времени не было, — опускаюсь к нижней стороне бедра.
Может, — ее и правда научить ни хрена ничему не успели там, у Маниза? Хрен его знает, — может, в первый же день на воровстве попалась? И не трогал ее никто?
От одной мысли об этом начинает рвать крышу, — и мне, блядь, нужны все мои силы, чтобы сдержаться и не наброситься на девчонку, как голодный зверь.
Блядь, — это охренительно просто, если я первый, кто к ней прикаается! К ротику ее, к ягодицам упругим. Может, даже между грудьми член чужой не побывал? Потому и дергается так, — тогда понятно, резко я с девочкой начал, сразу со старта. Больно ей было, и страшно, наверное, — вот теперь и реакция такая ненормальная. Хрен его знает, — все может быть.
— Это может быть очень приятно, — шепчу, возвращаясь руками к ее груди, разминая, чуть оттягивая сосочки. — Просто расслабься.
Судорожно втягивает носом воздух, — вот прямо с сопением, через силу, — а меня снова рвет, когда вспомню, что точно так же дышала через раз с членом моим во рту.
Нет, явно никто ее не готовил, не учил это делать, — дышать их, блядей, в первую очередь учат. И не замечаю, как сжимаю соски со всей дури, ощущая их под руками мелкими камушками.
