Конечно, — у игрушки для сексуальных забав должен быть здоровый вид и хорошее самочувствие, — чтобы получше ублажать своего хозяина!
С другой стороны — что мне с ним делать?
Вот лежать и обреченно ждать, когда он снова вернется и станет делать со мной все, что ему хочется?
А дальше?
Говорить — бесполезно, слушать он точно не станет, да и неинтересно ему, — слушают, когда человека перед собой видят, — а истории живой куклы, ее судьба и страдания никому неинтересны.
Обреченно лежать под ним и исполнять все его приказания?
Не выдержу, — знаю, что не выдержу, не смогу! А он?
Он — снова разозолится, — и что тогда?
Обратно в «Звезду», к Манизу, чтобы там…
Даже думать об этом страшно, как только вспомню тех трех охранников и темный, тяжелый взляд Сармата, так тут же судорожной дрожью бить начинает!
Вскакиваю с постели, и начинаю лихорадочно бродить взад-вперед по своей клетке, обхватив себя руками, — снова все тело будто льдом выжгли изнутри, и так морозит, что даже зубы стучат, — в тишине я так отчетливо слышу этот звук, что становится страшно, — никак не могу унять, и это звучит как-то зловеще.
Потому что это — не жизнь…
Ну, допустим я даже постараюсь…
Нет!
Не смогу! Я — просто не смогу так!
Быть никем, пустым местом и только и делать, что ждать своего хозяина!
И ублажать его не смогу, — даже ради того, чтобы выжить! Просто не смогу, — это немыслимо, невыносимо, невозможно!
Сквозь закрытые двери слышу — в доме происходит какая-то странная суета.
Раньше тихо все было, — и теперь слышится топот ног, какие-то слишком громкие голоса, хоть слов и не слышно… А меня трясет все сильнее, — чем больше проходит времени, тем скорее он вернется и меня снова поведут в спальню…
Прижимаюсь к двери — пытаясь хотя бы что-нибудь расслышать, — но, как назло, вдруг становится так тихо, как будто в доме вдруг выключили звук.
Но…
О, Боже!
Дверь, оказывается, на этот раз не заперта!
Бог знает, что там у них случилось, но ее в этой суматохе забыли закрыть!
Ну, а мне было не до того, чтобы в который раз прислушиваться к проворачивающемуся к замку ключу!
Не думая, — ни о чем, — ни о том, что будет, если меня сейчас поймают, ни о том, что на мне, кроме прозрачной шлюховской тряпки ничего нет, даже белья, — ага, не любит хозяин всех этих условностей, — толкаю дверь и на миг замираю, осторожно прислушиваясь.
Тишина…
Даже тихих шагов не слышно. Ничего.
Темно только, даже тусклый свет коридор не освещает.
И, пусть я понятия не имею, куда бежать, — так и несусь босиком со всех ног.
