Сам запрокидываю голову и хохочу, как Тигр, сумасшедший этот недавно, — еле, блядь, сдерживаясь, чтобы не позвонить Дану. Сказать ему, что мы, блядь, столько лет, — реально, просто просрали на какую-то хрень, которая ни хера-то и не стоит! Сказать, что даже одна минута настоящей, блядь, жизни, — реально дороже, чем тысяча лет вот того вот пластикового дерьма, в котором мы с ним оказались и как-то проволочили последние годы!
Только вот представляю, — Дан сейчас не просто вспомнит все те русские слова, которые почти забыл, а еще и новыми меня порадует! Ни хера не поймет, — это чувствовать, под кожей, блядь, ощущать надо! Это, блядь, как под девятибалльную волну нырнуть и вырваться наружу, — и воздух глотать — жадно, сумасшедше!
Есть те, кто созданы, чтоб жить на берегу.
Ни во что не вмешиваться, все — размеренно, по правилам, по уму и осторожности.
Но мы не такие, — и, блядь, сколько бы мне Лютый не говорил, что мы повзрослели, — да ни хера это не так! Это, блядь, — натура. И ее из себя не вытравить! Лучше, блядь, сдохнуть, чем даже пытаться стать кем-нибудь другим! Хотя я — таки да, пытался! А хули толку?
А еще…
Еще меня дома ждет горячая нежная девочка с губами, которые сводят с ума!
Нежная девочка, которую я, блядь, так и не успел по-настоящему распробовать!
От глаз и запаха которой во мне подымается что-то очень похожее на вот самую настоящую бурю!
И — по хрен мне сейчас все!
По хрену, — кто она, откуда взялась и то, что я о ней знаю. Знать не хочу, — только нежная бархатная кожа перед глазами. Чувствовать ее хочу, — вот так, всей кожей собственной, всем естеством. Губы ее хочу, — на максимум, сминать, толкаться в них, трогать, — и бережно проводить по ним пальцами, ловя каждый ее вздох и всхлип, — такой тихий и такой пронзительный!
Впечатываться, врастать в нее хочу, — кожей, телом, членом, губами, — да всем, блядь!
Я уже забыл, как это, — любить женщину, как в последний раз, — с надрывом и до безумия!
Давно не чувствовал, даже не помнил! А тут… Как замок какой-то сняли, и вырвался наружу! Весь!
Вера
Отупение вместе с оцепенением безнадежного отчаяния прошло как-то в один миг.
Не знаю, как это произошло, что стало толчком, — но меня вдруг будто подбросило на кровати, на которую я безжизненно повалилась сразу же после того, как мне принесли ужин.
Снова — деликатесы, лосось под лимонным соком, ароматный выпеченный хлеб, икра, фрукты разные диковинные — даже манго и еще что-то, чего я в жизни никогда не видела.
