— Такой нервный, — мама улыбнулась и сделала глоток кофе. — Особенно когда дело касается внуков. Вот что в них страшного?
— Ма, я все слышу! — раздался бас из коридора. — И во внуках нет ничего страшного, меня пугают дети, как промежуточный этап. Если что — ты всегда можешь покатать меня.
— Ты уже не такой прикольный!
— А по мне так очень даже, — решила влезть я, а то уже плохо от разговоров о колясках и сосках-«ромашках».
— Да, с Максимом не соскучишься.
Мама подливала и подливала чай, параллельно расспрашивая обо мне. А что тут расскажешь? Живу в деревне, с бабушкой и дедом, на время учебного года выбираюсь в город, иначе разориться можно на проезде, да и боязно мне зимой за рулём: дороги скользкие, а занятия заканчиваются, когда уже стемнеет. Мама моя уехала, отца я не знала никогда. Точнее, помнила его как расплывчатое пятно, почему-то рыжее, и все. Возможно, обычный обман памяти, потому как сама я рыжая, а мама и бабушка — платиновые блондинки, дедушка русоволосый. После колледжа планирую поступить в институт, на кого — пока не знаю. Детей не хочу. Не то чтобы категорически, но пока — нет.
Нина, как представилась мама шефа, слушала меня с удовольствием и искренним интересом, ни разу не перебила и не выпытывала то, чем делиться не хотелось. Пожалуй, будь это настоящее знакомств с родителями, оно бы удалось. Максим же так и не вошел на кухню, но постоянно курсировал туда-сюда по коридору и слал мне сообщения.
«В случае опасности кричи: „Внук!“, показывай за окно и беги, я прикрою!»
— Так приятно с тобой познакомится, — когда Максим Иванович скрылся на балконе, Нина взяла меня за руку и придвинулась ближе. — После смерти Вити Макс сильно изменился. Они же с детского сада вместе, все втроем и Леня. Про них и плели всякое, будто живут одной семьей, но это вранье, не в характере Макса такие отношения. И когда он сам в аварию попал, ни слова же не сказал ни мне, ни отцу, ни Жанне с Лёней. Мы об этом только ближе к выписке узнали, и то, почти случайно, через Жанну.
Так вот почему я посчитала Макса одиноким: в его палате не было никаких вещей, которые обычно приносят родственники. Ни лотков с едой, ни пушистых полотенец на все случаи жизни, ни бесконечных пакетов с соком, как не было, толком, никакой одежды, кроме тех футболки и шорт, что оказались на нем. Похоже, что ему принесли только гаджеты и самый минимум вещей, остальное же происходило из больничных ларьков. Вряд ли шеф терпел такие неудобства из одного страха «а вдруг меня некрасивым увидят?», должны быть более веские причины.
