«Я ее нашла!»
Я стала бессвязно упрашивать ее. «Массы мастифов идут сюда! Эти массы, болезни! Почему они так со мной поступают? Почему?»
Сотрудники быстро собрались посовещаться друг с другом и стали ко мне достаточно близко, чтобы я не убежала. К тому времени, как приехали врачи-консультанты, я уже была в своей комнате, спокойно сидела на кровати, и могла сформулировать вразумительное предложение.
«Что происходит, Элин?» — спросил социальный работник.
Я пожала плечами. «Мне было скучно, я решила прогуляться».
«Понятно», — сказал он. «А не думали ли вы о том, чтобы уйти, пока прогуливались?»
«Я об этом думала», — призналась я. «Но решила остаться».
«Правильное решение», — сказал он и улыбнулся. «А как вы себя сейчас чувствуете?»
«Прекрасно. Я в порядке. Все в порядке».
«Да, кажется, вы сейчас в порядке», — сказал он. «Но медперсонал думает, что вами трудно управлять, поэтому вы не можете здесь оставаться».
Каким бы любезным он ни был, его слова говорили яснее ясного: меня выгоняли из студенческой поликлиники. Позорище. Я не могла решить, разразиться мне смехом или слезами.
Психолог и социальный работник наказали мне провести ночь в моей комнате в общежитии и прийти на прием на следующее утро, чтобы они посмотрели, как мои дела. Я согласилась. Они дали мне маленькую упаковку трилафона, с ободряющими заверениями, что он мне поможет почувствовать себя лучше.
Я никогда не приму ни крошки этого трилафона; единственный раз, когда я подумывала об этом, случился через несколько дней, когда упаковка выпала из моего кармана после урока по конституционному праву, и наш профессор, несколько смущенный, вернул мне ее на следующий день.
Тем не менее, я послушно вернулась в студенческую поликлинику на следующее утро. Я не спала, комната была заполнена моими фантазиями, и я, казалось, не могла управлять собственным ртом, когда пришло время встретиться с психологом и социальным работником.
«Раз. Ритм во времени. Время это число», — сказала я им.
«Вы кажетесь расстроенной сегодня, Элин. Можете ли вы нам сказать, как вы себя чувствуете?»
«Есть поля убийств», — сказала я. «Головы взрываются. Я не сделала ничего дурного. Они просто говорили „крекс-фекс-пекс“. Я раньше каталась на лыжах. Вы пытаетесь убить меня?»
«Нет, конечно же нет, мы только пытаемся помочь вам. Вы еще подумали о том, чтобы принять лекарство?»
В этот момент я забралась под стол и начала стонать и раскачиваться. Безликие создания парили где-то рядом, невидимые для всех, они чуть не разорвали меня на кусочки. «Они меня убивают. Они меня убивают! Я должна попытаться. Убить. Солгать. Кричать».
