И все же я трудилась, не покладая рук, и получала от этого большое удовлетворение. После всех этих лет, что я провела, зарывшись в книгах и запутавшись в дебрях собственного сознания, завязывание отношений с другими давало мне новый смысл жизни. Я делала что-то стоящее, и я это знала. Это не было высокомерием, это было гордостью, такой же гордостью, как в тот момент, когда я приносила домой родителям табель с пятерками. И когда настал неминуемый час прощания с Литтлмором, пациенты написали мне прощальную открытку, и каждый из них подписал ее. Многие написали несколько строк, в которых благодарили меня за время, проведенное с ними. Позже этой ночью в своей комнате я читала эту открытку, поражаясь, что это они мне написали, а не наоборот.
* * *
На третьем году лечения у миссис Джоунс я заметила, к моему смятению, что я становилась каким-то ипохондриком. Почти все, что происходило с моим телом — простуда, царапина от бумаги, головная боль, ушибленный палец на ноге — немедленно становилось серьезным поводом для беспокойства, причиной пойти к врачу, потенциально смертельной болезнью. Однажды я ехала на мопеде, когда меня резко подрезала машина, и я упала на землю, повредив голову. Я потеряла сознание, и в больнице, где меня позже осматривали, настояла на том, чтобы они продержали меня до завтра под наблюдением. Я нервничала по поводу всех плохих вариантов, к которым могла привести травма головы (смерть, амнезия, слепота, повреждение мозга, эпилептические припадки…), но при этом, как это ни странно, я радовалась, что вообще выжила. В целом, больничная обстановка — запахи, звуки, верхний свет, который никогда не выключается, безликие люди в униформе, расхаживающие вокруг и говорящие на своем закодированном языке, который только они понимают — совершенно выбила меня из колеи. Я могла думать только о том, чтобы выбраться отсюда прежде, чем случится еще что-нибудь.
Ну, что же, это довольно интересно, подумала я. Если я так боюсь умереть, может, это означает, что я уже больше не хочу умереть. Может быть, это значит, что я хочу остаться в живых и посмотреть, что же будет дальше.
Когда прошло почти три года наших занятий с миссис Джоунс, мой бывший сосед по общежитию, Патрик, играл свадьбу в Манчестере. Мы небольшой компанией отправились туда на машине. Я не очень хорошо помню, как очутилась в этой компании, поскольку я никого из нее не знала — возможно, это случайно получилось в результате процесса «ты позвони тому-то» и «кто-то собирает нас вместе».
