Что было реальным, а что нет? Я не могла уловить разницу, и это вымотало меня. Я не могла сосредоточиться на учебе. Я не понимала ничего из того, что я читала или слышала на лекциях. И я уж точно не могла написать ничего вразумительного. И я писала какую-то белиберду, просто для того, чтобы сдать работу моему преподавателю каждый раз, когда мы встречались. Неудивительно, что он был озадачен.
«Это недопустимо, Мисс Сакс», — сказал он. Он не был ни рассержен, ни холоден, он просто не мог в это поверить. «Вы согласны с этим, верно? — спросил он. — Потому что, видите ли, в вашей работе сложно найти смысл».
Я тупо кивала, чувствуя жесткий деревянный стул, на котором я сидела. Я с трудом выдавила из себя пару слов. «Да, — сказала я. Да, я знаю». Я только не знала, что с этим делать.
Джин, моя лондонская подруга, которая была медсестрой, почувствовала из нашего телефонного разговора, что со мной творилось что-то не то. Я сказала, что мне просто было тяжело справиться со всей этой домашней работой, но очевидно что-то еще, из того, что я сказала, или то, как я это сказала, дало ей понять, что я боролась с мыслями о том, чтобы нанести вред своему телу. Во время одного из наших телефонных разговоров Джин мягко предложила мне поговорить с врачом о том, чтобы посетить психиатра.
«О, нет, — сказала я, стараясь придать легкость своему голосу. — Я не сумасшедшая или что-то в этом роде. Меня просто… ну, заклинило, что ли». Внутри меня происходил другой диалог: Я плохая, я не сумасшедшая. Далее если бы я была больна, а я не больна, я не заслуживаю ничьей помощи. Я этого не стою.
Спустя две недели жених Джин, Ричард, приехал в Оксфорд. Ричард был неврологом по профессии. Он был немного постарше нас с Джин, и смотрелся авторитетно. Он, казалось, чувствовал нутром, что для некоторых людей было труднее быть студентом, чем стать профессионалом в своем деле. Его присутствие внушало уверенность, и не было угрожающим; его высокий рост и лишние килограммы придавали ему вид большего и доброго плюшевого медведя.
«Мы с Джин о тебе очень беспокоимся», — тихо сказал он. — «Нам кажется, что ты очень больна. Ты не возражаешь, если я задам тебе несколько вопросов?»
«Я не больна — ответила я. — Я просто недостаточно умна. А вопросы — да, задавай».
«Ты чувствуешь слабость?»
«Да».
«Потеряла всякий интерес к повседневным занятиям?»
«Да».
«Плохо спишь?»
«Да».
«Потеряла аппетит?»
«Да».
«Сколько ты потеряла в весе за последний месяц?»
