Когда я поворачиваюсь к ней лицом, она смотрит на меня. Только на этот раз я знаю, что она не там, не прячется за этим пустым взглядом.
Джереми стоит на коленях у кровати. Он проверяет её пульс, затем его голова наклоняется вниз. Он садится спиной к кровати и переводит дыхание. Джереми подносит обе руки к лицу, пряча свою голову. Я не знаю, собирается ли он плакать, но я бы поняла, если бы он это сделал. Он был поражён тем фактом, что смерть его дочери не была несчастным случаем, что его жена, которой он посвятил столько лет своей жизни, совсем не та, за кого он её принимал, что всё это время она манипулировала им.
Все хорошие воспоминания, которые он когда-либо имел со своей женой, умерли вместе с ней сегодня вечером. Её признания разорвали его на части, и я вижу это по тому, как он согнулся пополам, пытаясь осмыслить последний час своей жизни, последний час жизни Верити.
Я закрываю рот рукой и начинаю плакать. Я не могу поверить, что только что помогла ему убить её. Мы просто убили её.
Я не могу перестать смотреть на неё.
Джереми встаёт и поднимает меня на руки. Мои глаза закрыты, когда он выносит меня из комнаты и спускается по лестнице. Когда он кладёт меня на кровать, я хочу, чтобы он заполз ко мне. Обхватил меня руками. Он начинает расхаживать по комнате, качая головой и бормоча что-то себе под нос.
Я думаю, мы оба в шоке. Я хочу успокоить его, но слишком боюсь говорить, двигаться или признать, что всё это реально.
– Чёрт, – говорит он. А потом ещё громче. – Чёрт!
И вот оно. Каждое воспоминание, каждая вера, всё, что он думал, что знает о Верити, погружается в него.
Он смотрит на меня и подходит к кровати. Его дрожащая рука откидывает мои волосы назад.
– Она умерла во сне, – говорит он, его слова тихие и спокойные. – Ладно? Я киваю.
– Утром... – его голос смешивается с дыханием, когда он пытается оставаться спокойным. – Утром я позвоню в полицию и скажу, что нашёл её, когда пошёл будить. Это будет выглядеть так, будто она задохнулась во сне.
Я не перестаю кивать. Он смотрит на меня с беспокойством, сочувствием, извинением.
– Прости, – говорит он. – Мне очень жаль. – Он наклоняется и целует меня в макушку. – Я сейчас вернусь, Лоу. Мне нужно привести в порядок комнату. Мне нужно спрятать рукопись.
Он опускается на колени и смотрит мне прямо в глаза, словно хочет убедиться, что я всё поняла, что я его понимаю.
– Мы легли спать как обычно. Мы оба, около полуночи. Я давал ей лекарства, а потом, проснувшись в семь, чтобы подготовить Крю к школе, обнаружил, что она не реагирует.
