– Джереми!
Он меня не слушает. Он отказывается отпускать её. Я пытаюсь заглянуть ему в лицо, успокоить, вразумить.
– Ты должен остановиться. Ты раздавишь ей трахею. Они узнают, что ты убил её. По его щекам текут слёзы.
– Она убила нашу дочь, Лоу. В его голосе слышна боль.
Я хватаю его за лицо, пытаюсь притянуть к себе.
– Подумай о Крю, – говорю я, понизив голос. – У твоего сына не будет отца, если ты сделаешь это.
Я вижу, как он медленно меняется, когда до него доходят мои слова. В конце концов он убирает руки с её горла. Я сгибаюсь пополам, хватая ртом воздух не меньше, чем сейчас Верити. Она бормочет, пытаясь вдохнуть. Она пытается заговорить или закричать. Джереми прикрывает рот рукой и смотрит на меня. В его глазах мольба, но это не просьба позвать на помощь. Это мольба помочь ему найти лучший способ покончить с ней.
Я даже не спорю с ним. В её теле нет ни одной клетки, которая заслуживала бы жить после всего, что она сделала. Я делаю шаг назад и пытаюсь думать. Если он её задушит, они узнают. Его отпечатки будут на её горле. Если он задушит её, частицы с подушки окажутся в её лёгких, но мы должны что-то сделать. Если он этого не сделает, ей это как-нибудь сойдёт с рук, потому что она умеет манипулировать. Она в конечном итоге причинит боль ему или Крю. Она убьёт его так же, как убила свою дочь.
Точно так же, как она пыталась убить Харпер в детстве.
– Ты должен сделать так, чтобы это выглядело как несчастный случай, – говорю я тихо, но достаточно громко, чтобы быть услышанным сквозь шум, который она издаёт под его ладонью. – Пусть её вырвет. Закрой ей нос и рот, пока она не перестанет дышать. Это будет выглядеть так, будто она задохнулась во сне.
Глаза Джереми широко раскрыты, когда он слушает меня, но в них есть понимание.
Он убирает руки от её рта, а затем просовывает пальцы ей в горло.
Я поворачиваю голову, так как не могу смотреть на это.
Я слышу рвотные позывы, а потом удушье, и мне кажется, что это будет продолжаться вечно. Всегда.
Я опускаюсь на пол, всё моё тело сотрясает дрожь. Я прижимаю ладони к ушам и пытаюсь не обращать внимания на последние вздохи Верити, её последние движения. Через некоторое время звук лёгких трёх человек превращается в два.
Сейчас дышим только мы с Джереми.
– О Боже. О Боже. О Боже... – Я не могу перестать шептать снова и снова, когда чудовищность того, что мы только что сделали, начинает осознаваться. Джереми молчит,
если не считать осторожных вздохов, которые он делает. Я не хочу смотреть на неё, но мне нужно знать, что всё кончено.
