Однако Грозовое Облако сумело косвенно ответить на сигнал, пришедший из слепого пятна. При этом, чтобы преодолеть собственное программирование и направить самолет по маршруту, проходящему непосредственно над атоллом, Облаку потребовалось огромное количество вычислительных мощностей. Так что лайнер можно было в буквальном смысле считать знамением с небес.
В тот вечер Мунира нашла Фарадея на западном берегу узкого острова — тот в одиночестве созерцал заход солнца. Она знала, что Фарадей по-прежнему скорбит; Лориана рассказала ей обо всем, что случилось с Твердыней. Мунира хотела утешить друга, но не знала как.
Она принесла ему немного вареной рыбы и несколько ломтиков груши — по-видимому, больше им полакомиться фруктами не удастся, потому что агенты Нимбуса обобрали весь остров. Фарадей взглянул на еду, но сказал, что не голоден.
— Вы так поглощены скорбью, что не в состоянии проглотить эту рыбу? — спросила Мунира. — Как по мне, так вам следовало бы отомстить морским обитателям.
Он неохотно взял у нее тарелку.
— Вины морских обитателей в гибели Твердыни нет. Они явно были под чьим-то контролем. — Фарадей взял кусочек рыбы, но есть не торопился.
— Кажется, Лориана сумела войти в контакт с Грозоблаком, — сообщила Мунира.
— Кажется?
— Поскольку Грозовое Облако не может позволить себе общаться с ней — или с кем-либо еще — контакт был не прямым.
— Вот как? И что же оно сделало? Заставило звезды подмигивать?
— Что-то вроде, — ответила она и рассказала о самолете.
Фарадей тяжело вздохнул.
— Значит, Грозовое Облако сумело обойти собственную программу. Нашло способ изменить ситуацию.
— И это вас беспокоит?
— Меня уже ничто не удивляет, — ответил он. — Предполагалось, что мир не должен больше изменяться, Мунира. Это хорошо отлаженная машина, находящаяся в вечном, совершенном движении. Во всяком случае, я так думал.
Мунира решила, что его опасения пробудят в нем стремление как-то с ними разобраться. Она глубоко заблуждалась.
— Если вы хотите попасть на нижние уровни бункера, — проговорила она, — то давайте поставим себе целью найти еще одного серпа. Такого, которому вы бы доверяли.
Фарадей потряс головой:
— Нет, Мунира. С меня хватит. Не вижу больше оснований продолжать это предприятие.
Такого она не ожидала.
— Из-за Твердыни? Из-за серпа Кюри и Анастасии? Вы же отлично знаете: они хотели бы, чтобы вы продолжали!
Но Фарадей словно умер вместе с ними. Страдание жгло его изнутри, как раскаленная кочерга прожигает глыбу льда. Однако вместо того чтобы утешать друга, Мунира внезапно ожесточилась, и когда она вновь заговорила, тон ее стал обвиняющим:
