Котовский вскакивает с кровати, лихорадочно набрасывает шинель.
Музыка.
Котовский в своих больших, неловких, загорелых руках держит голого малыша. Потом мальчика берет в руки Кабанюк, потом один за другим пять бойцов.
А Котовский стоит у кровати, смотрит на Ольгу. Ее глаза закрыты, на губах слабая улыбка. Из-под закрытых век катятся счастливые слезы.
Комбриг опускается на колени, осторожно берет руку Ольги, целует.
Акушерка подходит к Кабанюку.
— Обязательно надо кормилицу достать.
Кабанюк переглянулся с бойцами. Вместе с ними выходит. На улице все шестеро вскакивают на коней.
КОРМИЛИЦУ!
И все шестеро, взметнув пыль, исчезают в разных направлениях.
И вот они все шестеро возвращаются. Перед каждым всадником на коне сидит женщина…
Приоткрывается дверь. Кабанюк заглядывает в палату и толстым своим пальцем манит акушерку. Та выходит.
К а б а н ю к. Выбирай!
Стоят в ряд шесть грудастых баб.
Торжественный марш. По улицам Тамбова проходят котовцы. Их засыпают цветами.
ДЕМОБИЛИЗАЦИЯ.
Берег Днестра. В пешем строю стоят демобилизуемые.
…В руках у бойцов сундучки, корзины, баульчики. Некоторые уже в кепках. Сняты звезды с фуражек.
Перед ними на небольшой трибуне, опустив голову, стоит Котовский.
По другую сторону трибуны в конном строю части нового корпуса Котовского. Молодые бойцы. Юные безусые лица, новенькая блестящая форма. Новые и старые знамена развеваются над корпусом. Дембу, Николаев, Стукалин стоят перед частями — они командуют эскадронами и полками.
Тишина длится несколько мгновений. Котовский медленно поднимает голову:
— Что же вам еще сказать, мои дорогие, бессмертные орлы революции? Больно, очень больно мне расставаться с вами, да и вам — это надо прямо сказать — первое время будет трудновато: без шашки, без коня, без товарищей… Но ничего, вы найдете свое место в новой жизни. Страна оживает, работы много. Хочется на прощанье сказать вам спасибо. Вы бились за царство справедливости — за коммунизм. Тысячи и тысячи врагов вы зарубили своими клинками, и вот итог — шестьсот семьдесят два боевых ордена Красного Знамени на нашу бригаду в четыреста сабель. Вы дрались, пренебрегая смертью. Никто в мире не может похвалиться победой над нашей бригадой. Мы не знали ни одного поражения. Мы с вами голодали и холодали, смотрели по сто раз на дню в глаза смерти, но ни один котовец не дрогнул. А вот сейчас сам ваш командир Котовский стоит тут, побежденный: не хочу и я с вами расставаться, а приходится… Прощайте, герои Революции! Ваш голос был грозой для врагов Советской власти, и ваша шашка была лучшей ее защитой.
