Файвужинский дунул на ящик; поднялось целое облако пыли.
— Апчхи! — чихает Файвужинский.
— Апчхи! — вторит Белза.
— Чхи! — Федоров отходит к окну.
Семен раскатисто смеется и вдруг сам чихает громче всех:
— А…пчхи!..
Подойдя к столу, Семен склоняется над ящиком. Улыбка исчезает с его лица. Он достает двумя пальцами из ящика одну запыленную и смятую карточку.
— Вот… например, Бобылев Матвей… Что он, по-вашему, за человек?
Ф а й в у ж и н с к и й. Я могу сказать о… (лицо Файвужинского вдруг морщится.) Ма-а…а… мат… а…апчхи… Я могу сказать о Матвее Бобылеве. Хотя он и ваш близкий знакомый. Он вчера в пьяном виде избил помощника рудоуправляющего! И раньше хулиганил…
С е м е н. А вы знаете, что в Долгушах нет забойщика лучше, чем он?
Файвужинский молчит.
— Так… А Ольгу Бобылеву за что?
О л ь г а. Дайте слово!
С е м е н. Потом. Кто хочет высказаться?
Файвужинский смотрит на Чуба. Тот кивает.
Ф а й в у ж и н с к и й. Кто такая Бобылева? Типичная разложенка. Если мы ее не исключили давным-давно, то это наша ошибка! Недисциплинированна, оскорбляет руководство при беспартийных… В доме у нее беспрерывные скандалы, дебош…
С е м е н. Ясно…
Ч у б. Дай слово!
Шепот среди членов бюро.
С е м е н. Говори.
Ч у б. Об Ольге Бобылевой, как о близком человеке, мне говорить тяжело… Я ее… люблю.
Все насторожились.
Ч у б. Но долг коммуниста заставляет меня сказать: как член партии она больше не существует.
У Ольги дрожат губы.
— Дай слово!
С е м е н. Погоди, Бобылева, ты была на бюро, когда тебя исключали?
О л ь г а. Нет!
С е м е н. Есть предложение протокола не утверждать, за отсутствие воспитательной работы и легкомысленное отношение к вопросам исключения поставить на вид членам бюро парткома… Таких, как Ольга и Матвей Бобылевы, мы от себя не отпустим! Пусть пересмотрят каждого человека еще раз. Кто за это предложение?
Большинство членов бюро поднимают руки.
— У тебя есть возражения, Чуб?
Ч у б. Я тебя понял, Примак… Тебе важно одно: подорвать мой авторитет. Любым способом!
С е м е н (неожиданно добродушно). Много же ты понял, дубовая голова…
На крыльце горкома, освещенный луной, дремлет Матвей. Стукнула дверь — заседание бюро окончено. Встрепенувшись, Матвей поднял голову.
Из дверей выходят Ольга и Чуб.
Ч у б. Ты на меня не в обиде, Ольга?
О л ь г а. Нет. Я же знаю — ты все честно сказал, как думал… Давай руку.
Удивленный Чуб протягивает руку.
— На прощанье.
Ч у б (выдергивает руку). Брось психовать!
О л ь г а. Нет, Васенька… Верно — конец. Насовсем.
