Тужась, покрикивая, люди поднимают «козу», но она снова валится набок.
Вспотевший Чуб, с черным блестящим лицом, наваливается плечом еще раз.
Братья Бобылевы хватаются руками за «козу».
Они делают вместе с Чубом еще одно усилие — и «коза» поставлена на место.
Свист бича, грохот — движение возобновилось…
Чуб кашляет, прислонившись плечом к стене. На черном лице Семена иронически поблескивают глаза.
— Вы большой демократ, Чуб…
Чуб уходит к стволу. Семен — вместе с ним.
— А пути все-таки придется менять, — говорит Семен.
Стволовой в блестящем черном плаще, в громадной клеенчатой шляпе с торчащими из-под нее пучками соломы впускает их в клеть.
— Хозяина прокати с ветерком! — кричит ему кто-то, смеясь.
Два сигнала. Клеть взлетает кверху.
— Чуб, — кричит Семен, перекрывая грохот и лязг клети, — ваша жена…
— Какая жена?..
— Эта женщина, которая у вас была…
— Бобылева?
Поток воды обрушивается с крыши клети на их головы.
— Да. Она кто? Член партии?
Грохот.
— Бывший.
— Исключена?
Клеть поднимается в надшахтное здание.
— Завтра утвердим.
С е м е н (неопределенно). А…
Клеть стала на кулаки… Показался дневной свет.
Спокойными наплывами сменяют друг друга снятые с движения сумеречные городские пейзажи. Слышна далекая песня. Поют «Коногона».
За терриконом — гигантской пирамидой породы, накопленной лет за тридцать, — начинается старый шахтерский поселок «Шанхай». Жалкие лачуги выглядят совсем крохотными у подножия громадного террикона. Редкая из них выше человеческого роста. Покосившиеся, с продавленными крышами хибарки подслеповато щурятся на мир грязными окошками с ладонь величиной.
Большим и уродливым лагерем раскинулся возле черного конуса «Шанхай».
Семен останавливается, внимательно всматривается в окружающее, узнавая места. Идет дальше. Сворачивает за угол и подходит к низенькому глиняному домишке с сорванной с петель захватанной дверью.
Веснушчатый мальчишка выходит на стук.
— Кто тут теперь живет? — спрашивает Семен.
— Мы, Федотовы… А тебе на что?
— Можно к вам?
— Входи… — неуверенно говорит мальчишка, пропуская Семена.
В полутьме, в низенькой комнатке с земляным полом, Семена охватывает волнение. Мы видим это по тому, как заблестели его глаза, как осматривает он все вокруг себя.
Печь в углу. Выщербленные старые стены. Закопченный потолок. У стены не гармонирующие с окружающим две новые никелированные кровати и березовый зеркальный шкаф.
— Кого нужно? — недружелюбно окликает Семена пожилой шахтер. Он укладывает в старый деревянный сундук носильные вещи. Его жена снимает с кроватей одеяла и простыни.
