— Водевили пишет! Тру-ля-ля! Опять, хронику! В «Листке»[42], — вставил Свищев.
— Да! Потом редактор один, Сморчков, и отставной генерал. Откроем, и пойдет наше дело!
— У-ух! Вихрем! — жмурясь, проревел Свищев.
— Так вы наш? — сказал Калиновский. — За дружеский союз! Ура!
Они чокнулись.
— Теперь о деле, — серьезным тоном начал Калиновский, — вы отныне наш банкомет. Вас, понятно, учить нечему. Будете в ровной дележке. Мы откладываем двадцать процентов, а остальное поровну. Завтра начнем!
— Согласен! — сказал Патмосов. — Только не завтра.
— А что?
— Одно, завтра — пятница, а я в такой день — ни-ни! Второе, не знаю еще публики. Надо походить, оглядеться.
— Ну-ну! Недельку всегда переждать можно.
— А мы тем временем с тем прохвостом расправимся, — упрямо твердил Свищев. — Попомнит он нас! Да! Это ему так не пройдет. Нет, голубчик! Влетишь!..
У Патмосова от этих слов сжималось сердце. Завтра же он будет у Колычева!
Ужин окончился. Друзья подхватили пьяного Свищева. Патмосов, пользуясь этим, выскользнул от них и уехал домой.
* * *
Пафнутьев приехал утром не столько с докладом, сколько из любопытства.
— Ну что? — встретил его вопросом Патмосов.
— Опять выиграл и опять был один!
— Играл в железнодорожном?
— Да!
— Много выиграл?
— Теперь уже очень много. Вчера тысяч шесть, да раньше, почти две недели. Какой, больше!
— Я думаю, он отыгрался, — решил Патмосов.
— Наверное! — с убеждением сказал Пафнутьев.
Патмосов отказался от завтрака и поехал из дома. Он отправился в Южный банк.
— Михаил Андреевич в правлении? — спросил он.
— Так точно! — ответил швейцар, снимая с него шубу. — Пожалуйте наверх!
Патмосов поднялся во второй этаж и подал курьеру свою карточку.
Через несколько минут он вошел в роскошный кабинет директора Южного банка.
Колычев-сын поднялся к нему навстречу.
Патмосов вгляделся в его бледное, осунувшееся лицо и поразился его болезненному виду.
— Пожалуйста! — Колычев указал Патмосову на кресло, сел сам и придвинул к Патмосову ящик с сигарами.
Патмосов твердо взглянул ему в глаза и решительно приступил к делу:
— Я приехал из личного к вам расположения с просьбою прекратить игру в карты!
Колычев, видимо, не ожидал разговора на подобную тему и в изумлении откинулся.
— Но, позвольте, — начал он с обидною вежливостью, — на каком основании вы…
Патмосов поднял руку, перебивая его:
— Как расположенный к вам человек. У вас семья, отец, у вас положение, незапятнанное имя.
Колычев вдруг покраснел и выпрямился.
