— Но позвольте! Я.
Патмосов опять перебил его:
— Вы рискуете потерять все! Потерять честное имя!
Колычев весь напрягся и почти крикнул:
— Никогда!
— А я говорю, можете! — повторил Патмосов. — Вы рисковали уже честью дважды.
Колычев опять хотел перебить Патмосова, но тот остановил его.
— Да! Дважды! — сказал он с ударением. — Вы знаете, про что я говорю.
Колычев побледнел и тревожно взглянул на Патмосова.
— Что я знаю, то знаю только я, — сказал Патмосов и продолжал:
— Теперь вы отыгрались, да? Чего же вам больше? Мало вам ваших средств, мало тех испытаний, которые вы пережили?
— Но позвольте! — перебил его наконец Колычев, вздрагивая от волнения и негодования. — Кто вы?… На каком основании вы все это мне говорите?… Какие права ваши вмешиваться в мои дела и давать мне советы?… Что угрожает мне? Почему мне не играть?…
— Кто я? Вы, вероятно, не разглядели карточки. Я — Патмосов! Если вы про меня не слыхали, то скажу: я добровольный сыщик. Да! Я немало на своем веку обличил мошенников и не раз спасал честь порядочных людей.
Колычев тяжело дышал.
— Я видел ваш проигрыш и знаю условия, при которых начался ваш отыгрыш! Да!
Колычев невольно потупился.
— Теперь дальше. Вы разорвали с ними, но эти люди не прощают измены. Они считают вас изменником!
— Что они могут мне сделать? — тихо спросил Колычев.
— Все! И я вас предупреждаю, — Патмосов встал, — вы ставите на карту честь свою и своего отца.
— Никто не посмеет посягнуть на мою честь, — гордо заявил Колычев.
— Я сделал все, что мог сделать, — с грустью сказал Патмосов, — вам остается подумать о моих словах!
— Кто вас направил ко мне?
— Что вам до этого? Отчего вы не допускаете простого расположения к вам?
— Благодарю вас, — холодно сказал Колычев, — но вашим советам не последую. Я люблю игру и ее ощущения… Бояться же каких-то негодяев мне не приходится.
— Но вы с ними были вместе! — невольно воскликнул Патмосов.
Колычев вспыхнул, потом побледнел. Он тяжело перевел дух и почти прошептал Патмосову:
— Я искупил это страданиями бессонных ночей!
Патмосов молча поклонился и вышел.
Колычев стоял посреди своего роскошного кабинета, скрестив на груди руки.
* * *
В двенадцать часов ночи Патмосов входил в игорные залы железнодорожного клуба.
Дымный воздух, душная атмосфера, казалось, были насыщены какими-то нервными токами, от которых движения делались порывисты, глаза загорались. Со всех сторон неслись возгласы:
— Делайте игру! Место! Одно место! Прием на первую! Я занял!
