и едва только не говорит всякому: «этим я действовал и этим победил»; другой бежит обнаженный, показывая, какого рода его подвиг; иной представляется борцом или держит венец и дает тем знать не знающим, каким подвигом он подвизался; иной вступает в кулачный бой и поражает противника; другой наружностью и бичом показывает, в каком упражняясь искусстве одержал победу. Посему не делай бесчестнейшим всех вышеназванных то естество, которое во всем этом преуспевает, и не думай, что Бог, источник правды, несправедливее людей, не подозревай, будто бы Он даже, подобно людям, не почтет Своих победоносцев. Ибо если люди, не во многом соблюдающие справедливость, но крайне о ней нерадящие, имеют обыкновение так часто воздавать честь за сии маловажные и бесполезные подвиги, то тем более славных и великих подвижников добродетели ее Законоположник и Мздовоздаятель почтит, увенчает и самую справедливость превзойдет величием даров.
Но знаю, почему дошел ты до такой хулы: по своей немощи заключаешь о Божественном, свою немощь полагаешь пределом Божественной силы и то, что для тебя невозможно, почитаешь невозможным и для Бога>85. Но это – не так, [совершенно] не так. У глины не та же сила, что и у гончара, хотя оба одного естества: и глина и гончар – из земли. Свидетель сему тот, кто, беседуя с Иовом, говорил ему: от брения сотворен еси ты, якоже и аз (Иов. 33:6). Впрочем, хотя одного естества и глина, и гончар, но не равную силу найдешь в обоих. Один приводит в движение – другое движется, один лепит – другое вылепляется, один месит – другое смешивается, один придает вид – другое приемлет этот вид и преобразуется, как угодно гончару. Но если здесь, где естество одно, сила не равна, тем более там, где различно естество, различна и сила. Но несравнимое невозможно и сравнивать. Ибо как может быть применяемо к Сущему всегда то, что из несущего? К Сущему прежде веков – то, что во времени? К Творцу неба и земли – то, что из глины?
Посему не думай, что невозможное для тебя невозможно и Богу, потому что Его естеству все возможно и крайне удобно. Поэтому Бог и естество телесное, некогда растекшееся в гной, потом превратившееся в прах и рассеянное повсюду: в реках, морях, в хищных птицах, зверях, в огне, воде (выставляю на середину все порождения твоего неверия), – может, восхотев, снова собрать, [Col. 736] привести тебя в прежнее величие и прежнюю красоту. Ибо восхотел только – и пришло в бытие небо и приняло столько вогнутости, сколько Ему было угодно. Восхотел – и простерлась земля и висит, имея основанием единый Божий предел. Сказал –
