Поэтому спросим их: целомудрие, справедливость и прочие части добродетели признают ли они благами и причиною благ или сопричисляют к тому, что худо? Но этого никогда не скажет и сам отец греха. Ибо можно ли сказать сие тому, кто с делателями сих добродетелей ежедневно ведет брань, как
с противниками, и всегда противопоставляет целомудрию невоздержность и справедливости – неправду? Посему необходимо и им признаться в этом вместе со своим учителем и не покушаться превзойти в пороке самого виновника греха, ибо, по слову Господню, ученик не выше учителя (Мф. 10:24). Посему еще спросим их: если добродетели сии прекрасны, и из прекрасных прекраснейшие, если они блага, и наилучшие из благ, и никто, если не крайне безрассуден и лишен здравого смысла, не будет спорить, что сие действительно так, то, конечно, и любителям их надлежит именоваться прекрасными и добрыми и иметь плод, не только равный трудам, но и во много крат их больший. Ибо не странно ли это? Земледелец, вложивший в землю семена, в награду за труды пожинает во много раз больше посеянного, а также и садовник, сажающий деревья, имеет утешение в уродившихся плодах, – а у одних тех, которые заботятся о добродетели, сделались хранителями этого божественного сада и в попечении об этих насаждениях пролили много пота, истощили много труда, и труд бесплоден, и пот не вознагражден? Занимающиеся упражнением тела и голоса получают венки, принимают награды, удостаиваются рукоплескания зрителей, – а добродетель менее ценится, нежели искусство борца и кулачного бойца? И для этого величайшего подвига нет ни зрителей, ни мздовоздаятеля, ни почести, ни награды, ни венка? И представляющие трагедии и комедии имеют в виду то, для чего упражняются в искусстве, в надежде венцов переносят труды; и правящие колесницами отваживаются на опасности в ожидании победы, в чаянии похвалы зрителей, а притом берут плату и с тех, чьего завода кони; [Col. 725] и кормчий, имея целью пристань, осмеливается бороться с волнами и, ободряемый желанием получить прибыль, выносит бури; и кожевник, и медник, и всякий занимающийся каким-либо ремеслом ждет конца трудов и, с утомительностью ремесла соединив чаяние выгоды, находит срастворенное с трудами удовольствие, – а только одно упражнение в добродетели (пожелает ли кто назвать его искусством, или наукой борьбы и подвижничества, или возделыванием и насаждением) не имеет доброй цели, которая могла бы утешать во время трудов? Напрасно преуспевают в целомудрии целомудренные и, борясь со многими и различными страстями, силятся угасить их пламень? Напрасно делатели справедливости ведут брань с неправдою, удерживаясь от чужого и расточая свою собственность? Бесполезно и приобретение мужества для преуспевающих в нем, потому что, великодушно перенося встречающиеся им огорчения, не имеют Мздовоздаятеля?
