А если кто захочет в точности познать, то скажем: и саму основу богатства собирает бедность же. Она добывает из рудников золото, серебро, медь, железо, из которых составляется богатство. Да и у всякого искусства богатство заимствует что-нибудь; искусства же – собственность бедности. Она, взяв металлы, еще не имеющие вида, дает им и надлежащий вид и образ, приготовляет из них перстни, серьги, ожерелья, разную утварь: блюда, стаканы и все прочее, что надмевает ланиты богатых. Посему, если и богатство составляется с помощью бедности, и бедность имеет в искусствах помощником богатство, то почему ты это уравнение обвиняешь в неравенстве? Для чего приязненное называешь враждебным? Почему клевещешь на такой общественный порядок, при котором и бедным и богатым жизнь бывает приятною, потому что те и другие, заимствуя друг у друга нужное для них, удовлетворяют свои потребности?
Но скажешь, может быть: почему же большая часть людей состоятельных живут неправдою? Почему не все чтут справедливость? Но и здесь отъемлешь свободу и живое существо лишаешь той чести, какую приняло оно от Сотворившего. Сверх того, если бы Судия в настоящей жизни уделял богатство одним праведникам, то делателям греха дана была бы большая возможность к оправданию. Они сказали бы, что говорил наставник их против Иова: оградил еси внешняя его и внутренняя дому их вся: пшеницу и вино умножил им. Но посли руку Твою и коснися всех, яже имеют аще не в лице [Col. 664] Тя благословят (Иов. 1:10–11). Сие сказали бы живущие порочно, если бы одни чтители добродетели приняли дар богатства. Но поскольку Творец предложил бедность и богатство, употребляют же их иные на приобретение добродетели, а для иных они есть повод для греха, то ни богатым, ни бедным, живущим порочно, не остается предлога для извинения. Одни, хорошо и на добро распоряжаясь богатством и нуждающихся делая участниками своего изобилия, служат достаточным обличением для тех, которые пользуются богатством несправедливо и корыстолюбиво. Другие, срастворив бедность с любомудрием, терпеливо и мужественно переносят ее испытания и делаются истинными обвинителями тех, которые в бедности научились худым делам.
Рассмотри и иное домостроительство Правителя, чтобы с большею горячностью вознести Ему песнопение. Поскольку Творец видел, что у богатых много прислуги, то в удел бедности дал здоровье. Одного носят на руках, а другой ходит, не имея нужды в чужих ногах. Один желал бы иметь здоровье бедного, а другой с сожалением смотрит на немощи богатого. И в болезнях, как видишь, у богатого тысячи прислужников, а он горько сетует, не в состоянии переносить припадка болезни, и во время зимы лежит он в натопленном жарко доме, разметавшись на мягкой постели, укутавшись во множество теплых одежд, имея вокруг себя несколько жаровен, чтобы перебороть холод, и тысячи врачебных пособий, чтобы победить болезнь, слушает утешительные обещания врачей и стоящих возле друзей, своими беседами притупляющих жало страданий. Если же время летнее, больного помещают в другом доме, открытом для наружного воздуха, в который свободно проходят веяния ветров, а если и они прекратятся, слуги ухитряются опахалами производить ветер. Повсюду расставлены древесные ветви наподобие сада, превращающие дом в рощу. В верхних помещениях устраиваются искусственные источники воды, чтобы журчаньем своим наводили они сон на вежды больного. И при стольких отовсюду подаваемых услугах тем не менее он страдает, сбрасывая с себя одежду, метаясь туда и сюда, движением рук давая знать, какой внутри его скрывается жар. А бедный имеет одну малую хижину, и ту часто наемную; иной же не в состоянии заплатить за наем, и домом служит ему рынок, ложем – земля, постелью – куча сора. Нет при нем ни врача, ни человека, который бы выполнил приказания врача, нет ни слуги, ни служанки, а иногда и жены-помощницы. Но все заменяет для него Божий Промысл. Он ослабляет мучительность страданий, смягчает боль, без лекарства утишает жар горячки, [Col. 665] предотвращает вред и от стужи, и от зноя, и от сырости. Никто не учит его, какие снеди питают болезнь и какие содействуют выздоровлению; без разбору и различия он ест, что случится, и вредное делается полезным, глоток холодной воды оказывается лекарством, сухой хлеб угашает жар. Не имеет он нужды в слабительных, даваемых внутрь тем или другим путем. Природа восполняет недостаток и сама подает больному помощь, какую доставил бы врач. И видим, что этот распростертый на земле легче переносит болезнь, нежели богатые, пользующиеся описанными выше услугами.
