Дочери огня | страница 48



Тузом вы Францию с Испанией побьете —
Нас подвели Четырнадцать и Пять!

Посудите сами, господин граф, неужели бы я мог собственной рукой написать прямо противоположное тому, что только что написал в своем мадригале, да еще нарушая при этом меру в последнем стихе?

— Это было бы просто невозможно, — сказал аббат, — я подтверждаю это, ибо я сам поэт.

— Ну а господин де Торси отправил меня в Бастилию по одному лишь подозрению>[57]. Между тем я пользовался покровительством господина Шамийяра, которому не раз посвящал свои книги, он постоянно предлагал мне свои услуги.

— Подумать только, — задумчиво сказал аббат, — выходит, мадригал может довести человека до Бастилии?

— Мадригал?.. Да простое двустишие может открыть вам ее двери. Есть здесь один юноша… волосы его, правда, уже начали седеть… так вот, его из-за латинского двустишия долгое время держали в заключении на островах Святой Маргариты, а потом, когда господин де Сен-Мар, перед тем охранявший Фуке и Лозена>[58], был назначен сюда комендантом, он привез этого юношу с собой, чтобы дать ему подышать другим воздухом. Этот юноша, а теперь уже немолодой человек, был одним из лучших учеников у иезуитов.

— И они его не защитили?

— Вот как это произошло. На стене дома, где помещалась парижская коллегия иезуитов, было начертано латинское двустишие во славу Христа. Позднее, когда иезуиты стали подвергаться нападкам кое-каких довольно влиятельных интриганов, они, чтобы обеспечить себе поддержку двора, вздумали устроить у себя большое представление, разыграв трагедию с хорами вроде тех, что давались некогда в Сен-Сире>[59]. Король и госпожа де Ментенон благосклонно приняли их приглашение. Всё на этом празднике было устроено с расчетом, чтобы напомнить им молодые их годы. За неимением девиц, которых в этом доме неоткуда было взять, переодели в женское платье самых юных учеников, а для хора и балета использовали артистов Оперы. Успех был такой, что очарованный, растроганный король дал позволение высокочтимым отцам написать на дверях их дома свое имя. И прежняя надпись: «Collegium Claromontanum societatis Jesu» >[60] изменена была так: «Collegium Ludovici Magni»>[61]. Молодой человек, о котором мы говорим, после этого рядом с латинским двустишием написал другое, в котором говорилось, что имя Иисуса Христа отныне заменено именем Людовика Великого. Вот это-то преступление он и искупает до сих пор.

— Но, — сказал аббат де Бюкуа, — у нас нет оснований жаловаться на особые притеснения в этой государственной тюрьме. Правда, я несколько дней протомился в подвале… Но теперь, сидя здесь, в этой беседке, попивая это подогретое бургундское винцо, я чувствую, что готов терпеливо ждать.