— Так пошлите же меня работать в Германию, если здесь мне нельзя оставаться!
Пятницкий задохнулся от гнева.
— А ну-ка прекратите валять дурака! Вы отлично знаете, что это невозможно! Но я даю вам последний шанс — вы поедете по поручению Коминтерна в Бразилию. Там вы сможете искупить свои ошибки!
Хайнц колебался лишь мгновение.
— Нет, товарищ Пятницкий, я не хочу — я не коммивояжер от Коминтерна! Что я забыл в Бразилии? Почему мне, немецкому коммунисту, не разрешают бороться с нацистами?
— Как вы себя титулуете! — окрысился Пятницкий. — Да вы радоваться должны, что вы все еще в партии! Вашими позорными фракционными делишками вы сами на долгое время лишили себя возможности работать в КПГ. Я вам советую по-хорошему, обдумайте мое предложение в спокойной обстановке, а потом возвращайтесь с ответом.
Я не могла понять, как Хайнц вообще мог колебаться. Ведь командировка означала бы, что мы уедем из этой страны с ее удушливой атмосферой. В то время как мы на повышенных тонах обсуждали предложение Пятницкого и я пыталась сломить совершенно непонятное сопротивление Хайнца, мне пришла в голову мысль, которая и меня саму поначалу испугала. Когда я ее высказала и увидела ужас и неприятие на лице Хайнца, то почувствовала себя предательницей. Я предложила Хайнцу использовать задание Коминтерна как прикрытие и сбежать по пути в Бразилию. Он ничего не ответил, но на следующий день пошел к Пятницкому и заявил, что согласен.
Предполагалось, что Хайнц станет политическим совета ником генерала Луиса Карлоса Престеса из бразильской делегации Коминтерна, в которую, помимо еще одного бразильца и американца по фамилии Бэррон, входил также Артур Эверт — немецкий коммунист из старой гвардии. В одночасье наша жизнь переменилась. Комнату загромоздили горы книг о Бразилии, в спешке взятые в коминтерновской библиотеке. Перво-наперво мы должны были узнать как можно больше о стране, за освобождение которой от капиталистического ига собирались бороться. Мы читали о кофейных плантациях, о производстве каучука, о составе населения, о тропических болезнях и о многом другом. Так как книги у нас были в основном буржуазных авторов, я до сих пор помню, какое волнение охватило меня, когда я прочитала у одного немецкого знатока Бразилии, что при отборе рабочей силы на кофейные плантации предпочтение отдают семьям, в которых много детей, так как «маленькие ловкие детские ручонки прекрасно приспособлены для того, чтобы выпалывать сорняки между кофейными кустами и исполнять подобную нетрудную работу»… Такие методы колониальной эксплуатации привели меня в негодование — на время я даже забыла о своих предательских намерениях и загорелась целями генерала Престеса.
