И все же придется признать, что мое пребывание на Лубянке было мало того что случайным, но и абсолютно излишним. В принципе, я был самым обычным 23-летним военнопленным, летчиком, который имел несчастье быть сбитым в конце 1944 года в Курляндском котле. С этого момента я оказался в латвийском лагере для военнопленных, где моя жизнь была тяжелой, но все же сносной. Я не впадал в уныние и постоянно, словом и делом, поддерживал товарищей по несчастью. Мне всегда удавалось хорошо ладить с советскими охранниками и офицерами. В скором времени после моего заключения в 1944 году я приобрел очень важный опыт. Каждый раз, когда по пути к сборному пункту мы останавливались там, где стояли советские солдаты, они тут же окружали нас кольцом, и начинался презрительный рев: «Гитлер капут, да, да, да!», ну и так далее… Если же нас окружали монголы или кавказцы, нам особенно доставалось. Обычно все мы опускали головы, а некоторые даже на немецкий манер сдвигали каблуки и говорили: «Так точно!». Но когда мне это изрядно надоело, я вспомнил все свои скудные познания в польском, гордо посмотрел Иванам в лицо и, смешивая польский с немецким, выкрикнул так же громко, как они: «Нет, я вам не Гитлер, и я не капут. Оставьте нас в покое! Пошли вон!». Это возымело невероятный успех, просто до смешного! Советские фронтовики неожиданно похлопали меня по плечу, предложили хлеб, табак, и вскоре я стал для них своим. Успех был столь грандиозный, что в сходных обстоятельствах я испробовал этот метод еще пару раз. Итог всегда был один — признание! С тех пор я ни перед кем больше не сдвигал каблуки, не опускал голову, а твердо смотрел в глаза каждому русскому и говорил тем же тоном, что и мой визави, по большей части с легкой усмешкой. Конечно, я старался не выглядеть слишком строптивым. Так что между мной и русскими складывались вполне нормальные отношения, если об отношениях вообще можно вести речь, поскольку к общению с ними я не особо стремился.
В этом же лагере обитали двое немцев, с которыми большинство из нас вовсе не хотели иметь дела. Они разгуливали в красноармейской форме, разумеется, без советских звездочек, жили в отдельной комнате и пользовались небывалыми привилегиями. Называли они себя антифашистами (Антифа) и входили в состав Национального комитета свободной Германии. Их миссия заключалась в провозглашении великой победы Красной армии, а также в промывании нам мозгов с помощью советской пропаганды. Кроме того, они строили из себя добровольных помощников лагерного руководства. Но за этим фасадом оба агитатора скрывали свою криминальную деятельность. Пауль — старший из них — был сыном одного старого коммуниста из Рурской области. В 1942-м его послали на фронт, откуда он сбежал в Советский Союз, закончил там школу агитаторов, и его стали использовать в качестве рупора пропаганды. Теперь Пауль был начальником отдела пропаганды, что меня удивляло, поскольку при своих политически выверенных взглядах характером он обладал неустойчивым. Другого агитатора звали Вальтер. В 1943-м он был завербован антифашистами в одном из лагерей и после недолгого обучения заброшен сюда. В нашем лагере были люди, знавшие его еще как фанатичного вожака молодежной гитлеровской организации в Штеттине. Здесь же он разыгрывал из себя яростного антифашиста и преданного помощника Советов. Опасный человек!
