За парком встает солнце. Бледный диск плавит верхушки деревьев. Через открытую форточку доносится чириканье воробьев. Откидываю тяжелое одеяло. Голова кажется набитой ватой, в теле поселилась липкая слабость. Не сразу понимаю, где нахожусь и что меня разбудило. Напротив садится на постели Тони. На его щеке отпечатались складки подушки.
Стук.
Наверху возится Наас, спускает ноги и замирает.
— Не открывай, — шепчу, когда маг соскальзывает вниз.
— Они уже знают, что мы внутри. Метки, — тоже шепотом отвечает он, нервно убирая спутанные волосы за уши. Проверяю карман. Монета и леденец на месте. Снова стучат. Требовательно, нетерпеливо. Наас оглядывается, ладонь на дверной ручке.
— Давай, — Тони поднимается. Отстраненно отмечаю, что у него хватило сил вчера переодеться в серую футболку и мягкие спортивные штаны. Айяка спит — только витые пряди в беспорядке выглядывают из-под одеяла. Платье с рваным подолом висит на спинке стула.
Охотников двое. Плохо.
Один — сопровождение. Двое — охрана.
— Зарин Д. Аваддон вызывают в администрацию, — говорит высокий тощий парень в зеленой кепке — до крайности нелепой в сочетании с черной формой.
— Зачем? — рыжеволосый маг не отпускает дверь, мешая зайти в комнату.
— Приказ. Пропусти.
— Чей приказ? Она теперь в нашем блоке, Кан разрешил? — спрашивает Тони.
— Его уведомят. Приказ Максимилиана А. Одви, — серый человек. Где он, там и Гофолия, и Хайме. Илай был прав: настал мой черед. Натягиваю ботинки. Наклоняюсь за кофтой на полу, судорожно ловлю зазвеневшие звезды: в звуках чудится отголосок нечеловеческого смеха, расколовшего камеру в Заповеднике на тысячи кусочков.
— Мы с вами, — Тони трогает Айяку за плечо.
— Еще чего. Пошли, — высокий теряет терпение и хватает меня за руку. Обернувшись, говорю одними губами:
— Кан, — если у него есть власть остановить это.
Наас хмурится до глубоких изломов между бровей, но кивает.
Шагая на негнущихся ногах между конвоирами, я терзаю ладонь, прослеживая новые изгибы старого рубца. Зачем я нужна им? Из-за магии огня? Или кто-то узнал, что я говорила с тварью перед побегом? Мимо с оглушительным топотом пролетают Тони и Наас. Рыжеволосый маг до трещины в стекле хлопает дверью предбанника.
— Идиоты, — хмыкает второй охотник — с широким лицом и свернутым носом.
Я будто попала в дурной сон. Пустые и еще законсервированные оранжевым светом улицы. На проводах, карнизах и ветвях молчаливо теснятся птицы. Дыхание клубится в воздухе, а под подошвами ботинок умирает изморозь. Оглядываюсь на грязные следы, на пернатых надзирателей, и чувствую, как в бок толкается дуло пистолета.
