— Зайти взять одежду нельзя? — без особой надежды спрашиваю Айяку.
— Нет, — она кутается в тонкое пальто. — Пока все не проверят, запрещено расходиться. И магию использовать тоже.
Кивнув, я снова вливаюсь в толпу, уходя дальше от девушки. Слушая разговоры: — Ничего не нашли.
— И на болотах были… да, и там тоже.
— Даже на кладбище.
— Ничего.
— Пусто.
— Отвалите.
— Заколебал. Дай поесть.
Замотанный с головой в полосатый плед мужчина говорит, что последний побег в стенах Университета случился более двухсот лет назад:
— С тех пор систему безопасности сильно усовершенствовали. Особенно мощную защиту поставили как раз в Заповеднике. Я к тому, что если уж ее взломали, то как мы можем оставаться в общаге? — его собеседники согласно ропщут.
— А деваться-то некуда, — замечают в ответ.
Отвлекшись, сталкиваюсь с кем-то в форме охотника. Отшатываюсь, но парень хватает за локоть и притягивает ближе. Пронзительно алые, пульсирующие темнотой глаза. Илай. Бледный до синевы, с лиловой сеткой лопнувших сосудов и горестными морщинками у тонкого носа, но по-прежнему жаркий и странно зимний одновременно.
— Ты, — впивается зубами в нижнюю губу. Сплошная рана, хуже, чем… пару часов назад? Небо только начинает сереть перед рассветом, а мне кажется, будто со встречи в баре прошло несколько недель.
Слизывает выступившие бисеринки крови. Каркает:
— Ты. Она с тобой.
— Кто? — тварь. Илай глухо смеется, походя на безумца. Клацает зубами, выдыхая: — Скоро… придут.
Его взгляд теряет фокус, плывет. Огненный маг открывает рот, но не произносит ни звука. Качнувшись, рассеянно трет губы — пачкает красным подбородок, — и просто уходит. Будто забыл, что хотел сказать.
Мне снова холодно. А на секунду стало так…
С ним что-то случилось. Напугавшее до смерти, сломавшее.
Ритуал.
Лихорадочно нащупываю в кармане Валентинову монетку. За ним приходили. А теперь придут за мной.
Сочный дождливый воздух набивается в ноздри. Зажмуриваюсь, выискиваю отголосок жизни в своей тени, но она безразлично плоская.
— Эй, — Наас. — Пойдем. Я везде тебя ищу.
У крыльца бара беснуется багровый от злости Адамон А. Влодек. Суть его истерики я упускаю, высматривая среди толпы белую ершистую макушку. Потом Моня куда-то девается. Тони сидит с Айякой, укрывая девушку своей курткой. Наас повторяет слова других охотников — нигде, ничего, ни следа. Через полчаса все разом начинают говорить, что можно расходиться.
— Наконец-то, — в комнате рыжеволосый маг, едва скинув ботинки, залезает на второй ярус и прячется в кокон из одеяла. Я следую его примеру. Успеваю услышать, как Айяка спрашивает, не вернется ли хозяин пустующей кровати, а потом проваливаюсь в сон без сновидений.
