Приятель отлучился в туалет, а я остался за баром, попивая джеймсон с колой и рассматривая посетителей кабака.
***
В этот момент на пороге появилась она.
Уже не до конца помню всех деталей образа незнакомки, но могу точно сказать, что он сразу зацепил. Прежде всего, своей несуразностью. Дешевое ситцевое платье в цветочек, шпильки, накинутая на плечи курточка из кожзама, яркая помада и макияж — все это удивительным образом ей не шло, как провинциальной актрисе, играющей в детском спектакле печальную собаку с ушами. Можно было бы заподозрить в барышне проститутку, но повадки были несколько иными.
Пошатываясь, будто бы нетрезвая или под наркотой, с какой-то внутренней робостью, почти отчаянием она медленно пробиралась между столами, спотыкаясь о пьяных, дымящих, орущих и пляшущих гостей.
Мы встретились взглядами, и она, как бы узнав старого знакомого, облегченно заторопилась в мою сторону.
— Hello, how are you? — Девушка не показалась мне красивой или даже симпатичной, в ней были азиатские и семитские черты, странным образом смешанные. Во взгляде и голосе сквозила нотка мольбы, словно ей грозила опасность.
— Можно по-русски, — улыбнулся я, жестом приглашая даму составить компанию. — Будешь что-то из выпивки? Я с другом, он вышел освежиться…
Девушка буквально восприняла мое предложение и прильнула всем телом, обняв меня за талию и положив мою руку к себе на попу:
— Мирра, — улыбнулась она в ответ и совершенно неожиданно поцеловала меня в губы.
И хоть я был обескуражен развитием событий — поцелуй принял, более того, усугубил своим.
Некоторое время мы лобызались у стойки. Вернувшийся приятель с удивлением обозревал сие действо, но, озорно подмигнув, быстро растворился в зале, примкнув к компании потрепанных жизнью гуманитариев, глушивших водочку за столиком у окна.
Дальнейшие события развивались стремительно.
Через пять минут мы с незнакомкой вывалились из Маяка, где нас сразу подхватил веселый малый и чуть ли не силой усадил в тонированную девятку.
Я поначалу напрягся, но поскольку таксист продолжал как ни в чем не бывало балагурить и ругать партию и правительство, успокоился и обратился мыслями к Мирре.
Та немного сбавила обороты, по крайне мере, пресекла мои попытки продолжить обмен слюной:
— Потерпи немного, — все с той же обреченной нежностью попросила фемина.
Я повиновался, переместив руку на запястье девушки.
Мы приехали быстро, остановившись в сотне метров от дома в Самотечном переулке.
