— Разумно. Не для себя живем.
— Разумнее строить вспомогательные участки, облегчить труд, учить людей, а потом…
— То-то ты учишь своих, Зайцева в особенности! — Только и нашелся, что сказать Владыкин. Логика Дербенева повергла в сомнение. Так случалось нередко. Одного слушает: вроде прав человек. К словам другого прислушивается: до чего логичен!
Дербенев взглянул на дочь, погасил вспыхнувшее желание уйти. Просто так, встать и, не попрощавшись, ничего не сказав Надежде, выйти из комнаты. О чем толковать? Тихон, как всегда, прав. Визит к Владыкину наверняка ничего не изменит…
— Эй, девки! — потянулся к бутылке. — За Серегу молодца еще по рюмочке винца!
— Может, хватит? — Надежда мягко попыталась отвести руку отца. Он оттолкнул ее.
— Радина своего удерживай!.. От неверных поступков.
И тут случилось неожиданное. Надежда громко всхлипнула, закрыла лицо руками, выскочила из комнаты. Дербенев проводил ее недобрым взглядом.
— Что это с ней? — торопливо поднялась из-за стола Анна Владимировна.
— Бес ее ведает! — Дербенев развел руками. — Еще до поездки заметил: нервная стала, чуть что скажешь — покраснеет, аж затрясется. Ничего, я подберу лекарство. Ты, Серега, лучше меня послушай…
Вчера поздно вечером неожиданно позволила Надежда. Сбивчиво рассказала, что срочно выезжает в Москву. Звонит с вокзала. Он вскочил, кинулся одеваться, но, взглянув на часы, опустил руки. Поезд отходил через шесть минут.
Звонок расстроил, взволновал. Радин долго не мог уснуть. Лежал, подложив под голову руки, смотрел в не первой свежести потолок гостиничного номера, думал о Надежде…
Вспомнил о Надежде и в цехе, ощущая, как нарушился привычный ход вещей. На планерке ее не было, место на диване пустовало. Радин поймал себя на мысли, что хочет поговорить с Дербеневым. Пошел к площадке, отложив в сторону пачку бумаг, принесенных ему на подпись.
Из-под колпака первого конвертора выбивались языки пламени. Печь тяжело дышала перед тем, как разродиться плавкой. Дышала с придыханием, вздымая через равные промежутки времени клубы бурого дыма. Чем яростней огонь кислородных струй, тем быстрее меняется цвет пламени под колпаком. Сначала оно белое, затем синее, наконец фиолетовое. Если, поглядев на это пламя, начинаешь что-то писать, чернила кажутся зелеными.
Радин зашел в рапортную, когда сменно-встречное собрание было в разгаре. Начальник смены, беспокойно оглянувшись на Радина и желая побыстрей распустить людей, торопливо спросил:
