— У кого еще замечания по смене?
— Шлаковая чаша полная, — сказал Дербенев, — заменить!
— Сделаем.
— Фурма подтекает, — добавил Зайцев.
— Я записываю. Давайте замечания враз.
— Оборван задний экран…
Радин пожалел, что не смог зайти сюда раньше. Он с обеспокоенным чувством слушал длинный перечень замечаний и претензий, старался удержать в памяти детали, мысленно решая десятки мелких и не очень мелких вопросов, прекрасно понимая, что завтра эти вопросы всплывут вновь и послезавтра тоже, но тем не менее ни от одного замечания нельзя отмахнуться.
— Вы что-нибудь скажете? — обратился начальник смены к Радину.
— Да, скажу, — Радин сделал над собой усилие, внимательно и строго посмотрел на Дербенева. — Ваша бригада перерасходовала ферросплавы. Учета не ведете, товарищ Дербенев. Пожалуйста, прокаливайте ферросплавы до свечения.
— Мудрое замечание! — буркнул Дербенев и, не дослушав, вышел из рапортной, тяжело зашагал к печи. Радин пошел следом. Он понимал, что этого не следует делать — разговаривать с Дербеневым, но шел и шел за ним. Фигура Дербенева, освещаемая отблесками огня, казалась еще массивней, и почему-то Радину стало не по себе. Он замедлил шаги. А Дербенев уже весь был в деле:
— Никола, поднимай полупродукт, заливай во второй!
Перешагнув через рельсы, он приоткрыл дверь пультовой, и опять послышалась его команда:
— Федотыч, шихтуйся на пятерку. Зальешь чугун — дуй!
Оглянулся, увидел Радина, подождал, пока подойдет.
— Я в кино видел, как «хвосты» действуют, ни один не отвяжется.. Чего высматриваешь? — Заметив, как подручный полез брать пробу без суконной куртки, взъярился. — Назад! — заревел не своим голосом. И, подскочив к пареньку, отшвырнул его в сторону. — Еще раз увижу — шлаковые пути чистить пойдешь! — Резко повернулся к Радину. — Сколько толкую — как об стену горох!
— Повежливей бы не мешало, Михаил Прокопьевич, — Радин старался говорить как можно мягче, видел — злится Дербенев.
— Выкладывай, начальник, — настороженно спросил Дербенев, — что нужно? Не крути, пожалуйста. И замечания твои про ферросплавы сегодня так, прикрытие. Выкладывай.
— Мне сообщили: Надежда Михайловна уехала. Надолго?
— Не доложила.
— Хотелось бы знать, — не отступал Радин.
Дербенев насупился.
— Ты хоть в наши дела не лезь, а! — Повернулся, шагнул к печи. Глядел на огонь и словно в себя жар впитывал, чувствовал: накален до предела. «Ишь, овечкой прикидывается, — зло подумал о Радине, — а ведь из-за него жизнь кувырком».
