— Да ну? — начальник его сверяется с электронным планшетом. — Действительно. Опять они в самом пекле. Везунчики. Что там с сержантом?
— Проникающее в грудь. Пулевое. Задето легкое. И мягкие ткани плеча. Большая потеря крови.
— Положи его в автономный модуль. Под мою ответственность.
— Есть, сэр!
Лейтенант из медслужбы похож на кровавого монстра. Его когда-то стерильные нарукавники в россыпи красных пятен. Даже на лице бурые точки.
— Не дрейфь, Ролье. Что можем — сделаем для твоего сержанта, — сухие губы делают его речь не слишком разборчивой.
— Спасибо, сэр. Я ваш должник.
В ответ получаю полный недоумения взгляд. Но тут кстати шипит шлюз, втаскивают еще двоих раненых, и лейтенант сразу забывает про легионера со странностями.
— Нет данных по группе крови — броня не отвечает! Запроси по тактическому каналу! — кричит он непонятно кому.
— Помехи, лейтенант, сэр! — отвечают ему из загроможденного телами угла.
— Сэр, у меня диагност сдох! — вторят с другой стороны.
Один из больших раненых детей вновь издает душераздирающий крик. От этого крика те, кого не спишут, опускают глаза в пол. Я закрываю глаза, чтобы не видеть кровавого бедлама. Как жаль, что нельзя отключить слух.
— Заткните его! — бросает лейтенант.
Я запоминаю данные лейтенанта из комментариев такблока. Пятая пехотная, третий батальон, медицинский взвод. Я привык отдавать долги. То есть я думаю, что привык.
Еще через два часа мне снова вручают винтовку и пустой контейнер-мочеприемник.
— Оправиться! Принять пищу! — и я послушно приседаю на корточки над неглубокой короткой траншеей, засыпанной химикатами, а потом выпиваю чашку обжигающего варева, доставленного в огромном термосе.
Сержант раздает нам, бывшим раненым, боеприпасы и воду. Я торопливо снаряжаюсь. Наношу герметик на место пробоины. Провожу тест брони. Есть герметичность. Несколько датчиков не работают, но обойдусь. Воздух заправлен. Рука уже слушается, хотя плечо продолжает немилосердно жечь. Жар такой, что вот-вот локоть изнутри к броне приварится. Я снова готов в пекло. Звенящая пустота в голове вместо мыслей. И нестерпимое желание стрелять. В кого угодно. Возбуждение снова захватывает меня. Быть простым солдатом — это здорово. Внутри все кристально чисто — нет ни сомнений, ни противоречий. Я злюсь, я ругаю себя последними словами: идиот, это просто очередная программа готовит тебя к бою, ты выжил, хотя должен был топать к славе вместе с остальным батальоном, и вот теперь тебя решили добить, чтобы отчетность не портить… Но ничего не помогает. Я снова хочу кого-нибудь убить. Обрывки картинок, в которых я стреляю в упор и чьи-то тела разлетаются, будто кегли, рождают внутри приятное тепло.
