Техник просовывается в отсек:
— Мой лейтенант, двигатель номер два не развивает тягу свыше сорока процентов, возможны также проблемы при экстренном торможении и противоракетная батарея не проходит диагностику. Вы не сможете сесть штатно, а если сможете — бот не сможет поддержать вас огнем — он будет серьезно поврежден. Кроме того…
— Под мою ответственность, сержант, — прерывает его взводный. Мы выдыхаем: все-таки летим.
— Справитесь, шкипер? — по закрытому каналу спрашивает лейтенант флотского пилота.
Я не слышу его — но ясно читаю вопрос по губам. Над верхней губой взводного блестит полоска пота. Ответа я не слышу. Но потому, как вздрагивает палуба и створки отсека начинают сдвигаться, становится ясно — пилот тоже рвется в бой и готов рискнуть.
Мы уважаем этих лихих парней — пилотов десантных средств, даром, что они не из наших. Смертность среди них — пятьдесят на пятьдесят, и ничего с такой статистикой не поделаешь, и пилоты знают, на что идут, и одно только это делает их авторитет среди нас непререкаемым. Впрочем, подозреваю (ох, уж эта моя привычка во всем сомневаться), от желания пилота тут ничего не зависит — его просто таким сделали. Как и мы, запрограммированные тащиться от вида убитого противника, пилоты десантных ботов звереют от радости, наблюдая, как навстречу их утлым суденышкам тянутся трассы и ракеты. Сливаясь с судном в единое целое через вживленные интерфейсы, они рычат в азарте, отчаянно маневрируя и огрызаясь из всех стволов. У каждого в современной армии свой кайф. Гипертрофированная радость служения долгу заменяет нам нормальные человеческие чувства. Это так практично — всего два-три чувства вместо сложного переплетения противоречивых человеческих эмоций, результат воздействия которых трудно предсказуем.
Я поворачиваю голову вправо и встречаюсь взглядом с Аполлинером. Улыбаюсь ему: «Все порядке, брат, сейчас будет весело». И он тревожно скалится в ответ. И еще через секунду в голове рождается все ускоряющийся отсчет. Стиснутый привязной системой, я распластываюсь в ложементе, будто лягушка, до предела расслабив мышцы и насыщая тело кислородом частыми глубокими вдохами. Такблок прокручивает перед глазами перечень целей. Стараясь не думать о том, что мы можем взорваться на старте из-за утечки в пробитом топливопроводе, или разлететься на куски при неудачной посадке из-за отказа двигателя, или просто потерять ход и навсегда умчаться в ледяную пустоту, я в очередной раз повторяю вводную. А потом зажегся потолочный экран, и я вперился глазами в привычный звездный прямоугольник над головой. Звезды стремительно кружились, оставляя за собой тающие следы. Мы стартовали. Откуда мне было знать, что поврежденный двигатель поможет мне остаться в живых? Да еще и сделать очередной шажок навстречу славе.
