В такие минуты слова излишни. Эти легионеры выслужили свой срок и готовы вернуть свои имена. Они выполнили свое предназначение. Лейтенант вновь подает команду. Мы размыкаем ряды, делаем пять шагов вперед и ветераны занимают наше место. В абсолютной тишине строй прощается с ними. Пять минут беззвучия. Затем командир бригады вскидывает руку к козырьку и оркестр начинает марш «Дорога к славе». Так ли уж важно, как живет солдат? Гораздо важнее, как он умирает. Под звуки марша сводный взвод отставников выполняет четкий поворот и марширует к выходу. Туда, где их ждут медики. В тесноте медицинских отсеков они получат последнюю команду. Их сердца перестанут биться. Их тела опустят в емкости с раствором, который со временем будет использован для рождения новых легионеров. Таким образом, они останутся в Легионе навеки. Вспоминая эту процедуру, я не могу избавиться от ощущения животной покорности судьбе, что накрепко впаяна в нас. Эта покорность входит в противоречие с нашей агрессивной сутью. Дикий волк, рожденный в неволе и добровольно плетущийся на заклание — что может быть более неестественным? Но тогда торжественность процедуры настраивала нас на возвышенный лад. Нас гипнотизировала величественная музыка. То, что происходит у нас на глазах — нас не касается. Мы страшно далеки от этого момента. Так далеки, что кажется, будто он не наступит для нас никогда.
Оркестр стихает. По традиции начальник штаба вслух зачитывает список назначений. Наши тактические блоки оживают, подтверждая получение распоряжения. «Рядовой Жослен Ролье Третий — седьмая рота третьего батальона, первый взвод». Чтение заканчивается, мы по одному, в порядке зачитывания, выходим из строя и занимаем места на левом фланге своих подразделений. В тот момент эмоции переполняли меня, ведь я прошел проверку.
Легион принял меня. Теперь у меня была родина.
– 4 –
Раз в месяц мы посещаем медицинский отсек для обязательного осмотра. Прием ведет командир медвзвода — лейтенант Пьер Легар Четвертый. В остальные дни, за исключением случаев травм и ранений, нас осматривают сержанты и взводные санинструкторы. Кроме того, все мы обучены навыкам оказания первой помощи и распознаванию симптомов основных заболеваний.
Батальонному медику не позавидуешь — работы всегда хоть отбавляй, а расти по службе некуда. Максимум, что ему светит, это назначение в медслужбу части, вакансий в которой — раз-два, и обчелся. Но молодой лейтенант, похоже, доволен судьбой — приветливая улыбка не сходит с его круглого веснушчатого лица. Улыбка его искренняя, не показушная. Он сначала медик, а уже потом офицер. И руки у него добрые, теплые. Я стою в очереди одинаковых голых тел, босиком на холодной палубе, и наблюдаю, как сноровисто и профессионально он проводит осмотр, как подталкивает к стойке диагноста очередного бойца, как задает ему вопросы и делает отметки на своем электронном планшете. Мне нравится смотреть на то, как он работает. С душой. Он относится к легионерам не как к расходному материалу. Уважительно. Это сразу бросается в глаза.
