На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре | страница 32

— Станиславским?

— Да. Он — талантливейший человек! В нем природа соединила все лучшие качества человеческой натуры: благородство, талант, интеллект, нравственную чистоту и величественную красоту.

— О, я вижу, вы очарованы им!

— Вы ревнуете?

— Немного.

— Ах, Алекс! Я очарована, околдована совершенно иным мужчиной. — Танцовщица многозначительно посмотрела Глебову в глаза. Он выдержал ее взгляд, лишь улыбаясь в ответ. Айседора вздохнула, отворачиваясь. — Я с радостью приняла дружбу Константина Сергеевича. Я познакомлю вас. А вот и он!

Алексей взглянул на высокого усатого мужчину, идущего навстречу к ним. Он, улыбаясь, сделал шаг к нему на встречу и они пожали друг другу руки.

— Так вы знакомы! — догадалась американка.

— Да, и довольно давно, — подтвердил Станиславский. — Алексей Петрович брал у меня уроки актерского мастерства.

Глебов улыбнулся:

— Да, и частенько слышал твою излюбленную фразу.

— «Не верю»! — в один голос произнесли Алексей и Айседора, и все дружно рассмеялись.

— Давно в городе? — поинтересовался Станиславский.

— Несколько дней.

— Один или с супругой?

— Пока что один. Мы должны встретиться на днях, — уклончиво ответил Глебов.

— Обязательно приходите в наш театр. Я знаю, что ей очень понравится новая постановка.

— Непременно.

Айседора взяла Станиславского под руку.

— Мы с Константином Сергеевичем едем кататься по Москве. Он обещал показать мне город. Составьте нам компанию.

Алексей хотел отказаться, но Дора и Станиславский его уговорили, и он отправился с ними на прогулку.

Их тройка выехала по направлению к Воробьевым горам, где можно было насладиться панорамой Москвы. Тройка летела по заснеженной дороге, из-под копыт взметались комья снега, которые тут же рассыпались в серебристую пыль, бубенцы весело звенели. Айседора, расставляя руки в стороны, смеялась, наслаждаясь свободной ездой.

На Воробьевых горах — свысока — заснеженная Москва казалось чудным зимним миражом. Яркие купола с крестами, длинная белая лента Москвы-реки, сизый густой дым, поднимающийся столбом из труб домов, — и все на фоне белоснежного ландшафта и чистого голубого неба… А потом вновь мчались на лихой тройке под звон бубенцов, возвращаясь в Москву.

Московские торговые ряды были самым шумным и многолюдным местом. Здесь было настоящее столпотворение — однако это место посещал только простой народ. Айседоре же было любопытно наблюдать за ними, находиться среди них. И господа ее сопровождали.

Торговцы и торговки громогласно расхваливали свой товар. Купчихи, и кухарки, укутанные поверх шуб яркими платками, и мужики в теплых тулупах присматривались к предлагаемому товару, торговались, что-то приобретали. Краснощекие от мороза бабы, восседая верхом на коробах со стряпней, голосисто зазывали отведать горячие аппетитные пирожки.