— А ты умеешь решать проблемы людей, — отметил Мило, когда они остались одни.
— Я? — Риса была удивлена, что он сказал такое.
— У Амо его работа — его жизнь. Он сам решил пойти вчера с нами, а не вернуться в мастерскую. Ты не в долгу перед ним.
— Он сможет показать свои навыки. Я сделала это для Камиллы и для Амо, — призналась Риса. — Она будет счастлива, что он близко.
— День проходит быстрее, когда рядом тот, с кем ты счастлив.
— Кого еще я делаю счастливым? — вдруг заинтересовалась она.
Он вздрогнул от вопроса, отвел взгляд, а потом посмотрел ей в глаза.
— Дома, конечно, — сказал он. — И свою казу. Тут все еще счастливо, — он указал на небольшую толпу в центре площади. — Ты сделала Рикарда счастливым.
— Рикарда? — Риса заметила толпу, но она не увидела в центре Поэта народа. Он снова был в тунике с яркими лоскутами и косичками на краях. Бахрома свисала на запястьях. Чудо, что желтая бахрома не мешала его лютне. Колокольчики на его цветной шляпе позвякивали под мелодию, которую он играл на струнах.
Толпа оставила место для выступления Рикарда. Риса заметила Таню, ее кудрявые волосы были с лентами, она танцевала в такт с мелодией на глазах толпы. Толпа бросала монеты на ее маленький барабан, Рикард пел, Таня танцевала. Монеты звенели, Таня постукивала по барабану снизу.
— Что они делают? — спросила Риса, веселье отвлекло ее от разговора с Феррером Кассамаги.
— Он написал новую песню, — сказал Мило. Он, как обычно, широко улыбался. — Людям нравится. Они уже в третий раз попросили его спеть.
Этот Рикард отличался от того Рикарда, который вился вокруг нее вчера. Он пел эмоционально. Его глаза сияли от радости. Она приблизилась к толпе.
— Он такой живой, — сказала она Мило.
— Это Рикард, — отозвался он. — Он просто любит зрителей.
Рикард глубоко вдохнул и запел следующий куплет песни:
— Ни сестер тут, ни братьев, опустела семья,
Мне не к кому обратиться!
По бледной щеке покатилась слеза,
И сердце готово разбиться.
Ритм песни был заразительным. Риса улыбалась. Несколько зрителей уже подпевали простую мелодию.
— Он хорош! — удивленно сказала она Мило.
— Это не все.
— В свете лун одиноко она стоит,
Как по мне, на богиню похожа.
— Боги, слушайте, им никто не навредит! —
Кричит Риса, дочь стеклодува.
Она перестала постукивать ногой от звука своего имени. Она еще не слышала свое имя на публике, еще и в песне. Даже в свете полуденного солнца она ощутила холодок на плечах. Она посмотрела на Мило, он улыбался другу и качал головой в такт. Не сразу она смогла расслышать в звоне колокольчиков, монет и лютни слова песни:
