Толпа радостно рассмеялась. Люди в гондолах захлопали, эхо разносилось между стен каналов. Риса подумывала вытереть ладони о платье, но передумала. Почему ритуал двух лун требовал от нее черное платье в теплый летний день? Будет хуже, когда они выйдут на солнце.
Длинные мантии шуршали вокруг их ног, две фигуры в масках и шлемах — Дитя и Кающийся — повернулись в сторону ее семьи, стоящей во главе двора.
— Кто ведет детей на осмотр Лены?
— Кто ведет детей на осмотр Муро?
— Я, Эро, казарро Диветри, прошу, чтобы мои дети прошли осмотр Муро. Пусть он посмотрит в их сердца и выберет их, если пожелает, — сердце Рисы колотилось, когда отец шагнул вперед и произнес это. Как и проверяющие, он был в длинном старомодном гуппеланде, которая тянулась до его лодыжек. Тюрбан из разноцветного шелка обвивал его голову, и от этого сильнее выделялась борода на его лице.
Ее мать тоже была красивой, шагнула вперед. Волосы Джулии сияли на солнце, украшенные шелковыми лентами, ниспадали на ее спину. Ее платье было зеленым с узором, синие рукава, расшитые металлической нитью, сочетались с золотым обручем на ее лбу, откуда свисал один опал.
— Я, Джулия, казарра Диветри, прошу, чтобы мои дети прошли осмотр Лены. Пусть она заглянет в их сердца и выберет, если такова ее воля.
Два священника поклонились ее родителям, потом друг другу. Дыхание Рисы участились, ее родители вернулись на места. За ними стояли ее сестры: Веста в мантии Детей сжимала восторженно плечо матери, Мира стояла в стороне, скромно улыбалась, как богиня, которая выбрала ее. Риса не видела лицо Ромельдо из-за маски, но он был тут. Ее сердце колотилось, и Риса поняла, что все Диветри собрались тут. Она не помнила, когда в прошлый раз видела всех вместе.
В толпе были мастера: дружелюбный Маттио широко улыбался, словно она и Петро были его детьми; кузен Фредо двигал губой поверх tabbaco da fiuto на деснах, его плащ был украшен религиозными медальонами; Эмиль, все еще в рабочей одежде, смотрел на толпы ошеломленно. Все ремесленники и слуги были частью семьи Диветри, и она была рада, что и они были тут в гордый момент ее жизни.
— Раз в шесть лет, когда колесницы богов останавливаются, мы, их представители, путешествуем по домам Семи и Тридцати, чтобы благословить детей там, — голос Ренальдо Сеттекорди был сильным, разносился поверх шума толпы. Его голос казался громом в тишине. — В свете дня они будут осмотрены. А ночью они будут озарены светом лун, их примут в инсулах, чтобы продолжить их обучение.
