— Расскажи о стекле, милая, — сказала Феррер. — Что это? Как это ощущается? Что оно делает?
Странный вопрос, но он явно хотел отвлечь ее от горя. Она коснулась самого большого осколка.
— Это просто песок и щелочь, соединенные вместе. И… не знаю!
— Невозможно чаровать, когда в голове бардак, — вмешательство Феррера помогало. — Мы учим в инсулах очищать мысли, но ты расстроена, и это может быть тщетным…
— О! Это я могу! — старик удивленно посмотрел на нее. За это она тоже могла поблагодарить Мило. Она закрыла глаза и глубоко дышала, думая о шкатулке. Она прижимала ладони к обломкам чаши, мысленно открыла шкатулку и вытащила шарик с красным узором в стекле. Она представила, как сжимает его в ладони. Ее сердце было радо видеть его. Она успокоилась, была как дома. — В детстве я думала, что стекло с лун, — прошептала она. — Отец говорил, что ходит на луны и берет там стекло для мастерских. Я знала, что он шутил, но мне нравилось притворяться, — ее голос стал мечтательным. Любопытное спокойствие охватило ее. — Оно все еще красивое. Когда я беру свои работы из печи, я восхищаюсь. Чудесно, что такое твердое и гладкое может родиться из огня, — она услышала, как Феррер громко выдохнул, но говорила. — Мне нравятся краски, такие чистые. В инсулах они посыпают раскаленное стекло металлом, чтобы создать листы, но цвета всегда как живые…
— Риса, дитя, смотри.
Она открыла глаза. В осколках стекла мерцали свет и тень. Они покалывали, словно дрожали.
— Мило, — прошептала она. В самом большом осколке отражался Мило у края балкона, его лицо было в профиль. Она смотрела, едва осмеливаясь надеяться, что видение было настоящим. Камилла подошла к нему и обвила руками его плечи. Мимо проплывала гондола.
Другие осколки тоже ожили. Хоть она касалась пальцами осколка с лицом Мило, она охнула, увидев, что в другом кусочке отражалась ее мать, а еще в одном — ее отец. Они смотрели в окно на небо. Хоть было сложно увидеть детали, она еще никогда не видела их такими замученными. Она помолилась, чтобы они не теряли надежды.
В кусочках поменьше она видела других людей. Таня вытирала лицо тканью, Рикард спал на кровати. Маттио сидел на скамье, сжимая голову руками. Амо смотрел на что-то в мастерской ее отца, но она не видела, на что. Рот Маттио двигался — он говорил с новым работником? Фита чистила фрукты, мрачно поджав губы. Ромельдо, Мира, Веста. Ее губы задрожали при виде Петро, сидящего в классе с подростками.
