— К этому можно добавить еще одно, — неожиданно проговорил Кожухов.
Все обернулись в его сторону. Кожухов сидел в самом углу палатки, и свет от настольной лампы скупо освещал его лицо.
— Советские ученые готовятся начать штурм Космоса. Великая мечта Циолковского близка к осуществлению. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что титан многое сделает для производства ракет дальнего действия.
— А вы откуда знаете о титане? — удивленно спросил Малинин.
Кожухов замялся с ответом, а потом уклончиво сказал:
— Да так… Кое-что читал…
— Друзья, спать, — поднялся Бархатов. — На сегодня хватит.
Молодежь пыталась протестовать, но Василий Яковлевич оказался непреклонным. Все разошлись по своим местам.
НЕСОСТОЯВШЕЕСЯ ИСПЫТАНИЕ ПАРАШЮТА
В последующие несколько дней перенести лагерь не удалось. В горах бушевала непогода. Альпинисты отдыхали, а геологи занялись разбором накопившихся образцов горных пород; их сортировали, укладывали в специальные ящички и мешочки. Когда прошла непогода и снова засияло солнце, Бархатов решил оставить лагерь в котловане, потому что лучшего места отыскать не удалось. По утрам он со своими помощниками уходил на геологические поиски, методически обследуя долины и ущелья, пробираясь все дальше в горы.
Щербаков и Осередко прокладывали им путь, ведя разведку подступов к вершине, на которую указал им старик-колхозник. В этих вылазках участвовал и Рашид, увлеченный альпинистским спортом.
Опытный глаз Михаила определил, что взобраться на вершину будет трудно. Со стороны лагеря она выглядела абсолютно неприступной, в сплошных обрывах, и лишь желоба — пути лавин спускались к леднику. Дорогу к гребню вершины следовало искать в другом месте.
В эти дни произошел случай, снова заставивший Щербакова насторожиться.
Возвратившись однажды в лагерь, Михаил заглянул в палатку, где хранились образцы минералов и застал там одного Кожухова. Тот сидел за столом и, рассматривая образцы, что-то быстро записывал, не сразу заметив Щербакова. Молодой человек имел возможность несколько минут наблюдать за ним.
Больше всего поразило Михаила лицо Кожухова. На нем и следа не осталось от обычного добродушия. Теперь оно выглядело необыкновенно строгим; на лбу его собрались морщинки, и загоревшие щеки не казались одутловатыми. Михаилу даже почудилось, что эта лицо он где-то уже видел, но где и когда — вспомнить не мог.
Заметив альпиниста, Кожухов смутился. Начал было собирать разбросанные по столу листки, но тут же остановился, небрежно сказал:
