В этих вечерних прогулках его обычно сопровождал Рашид. Студент искренне привязался к Щербакову и смотрел на него с нескрываемым обожанием.
— Возьмите и меня в горы, — как-то попросил он.
— Не знаю, Рашид, дело трудное, надо подготовку иметь.
— Сумею, — решительно проговорил тот, — все сумею делать, — горячо убеждал юноша.
— Вот начальник приедет, тогда и поговорим.
Каждое утро Щербаков и Рашид шли на станцию встречать поезд. И вот однажды на деревянный перрон сошла группа веселых молодых людей. Щербаков подошел к ним, и сердце его дрогнуло…
Возле знакомого Щербакову чемодана, в том же легком полосатом платье и соломенной шляпе с малиновым бантом стояла Лена. Девушка тоже изумилась нежданной встрече.
— Вы… Здесь? Какими судьбами? — спрашивала она.
Немного успокоившись, Щербаков ответил:
— Видимо, теми же, что и вы. В экспедиции Бархатова.
— Правда? — не скрывая радости, воскликнула девушка. — Ой, как хорошо!
Вышло это у нее совсем по-мальчишески. Разговор оборвался. Лицо Лены, смуглое от загара, зарделось; она, как показалось Михаилу, застыдилась сценой встречи с ним.
Щербаков начал знакомиться с окружающими их людьми. Вместе с Леной и тем курчавым парнем их было пятеро.
— Мне о вас Лена рассказывала, — пожимая Михаилу руку, весело проговорила круглолицая симпатичная блондинка с ямочками на щеках.
— Галка, не смей…
— А я ничего особенного не говорю.
Подал руку курчавый молодой человек:
— Малинин.
— Щербаков.
Они не произнесли больше ни слова.
Остальных Михаил знал. Оба были мастера спорта, прославившиеся высокогорными восхождениями на Кавказе. Кроме того, один из них — Осередко, невысокий, похожий на грузина, с черной острой бородкой, слыл неплохим художником. Его картины Щербаков видел на выставке в Москве. Мать у Осередко была грузинкой, а отец — украинец. Подобно Айвазовскому, воспевшему море, Павел Григорьевич Осередко мечтал стать певцом гор, чтобы поведать людям о их чудесной красе. Щербаков запомнил одну его картину «Пурга в горах». В снежном вихре, талантливо переданном художником, среди высоких горных скал можно было различить фигуру с рюкзаком за плечами и ледорубом в руке. Большое мужество угадывалось в этом одиноком человеке, непокорно идущем навстречу ветру. И чувствовалось, что его воли не сломить разыгравшейся вокруг стихии.
— Рад познакомиться, слышал о вас, — добродушно сказал Оссредко, крепко пожимая руку Михаилу. — Ну, а как ваш знаменитый парашют?
— Со мной.
— Тогда я вас изображу, как легендарного Икара, летящего с вершины горы, — пошутил Осередко.
